Skip to Content
Цикл «Кармен»
Александр Блок. Избранные произведения. Ленинград, Лениздат. 1980.
Цикл «Кармен»
Л. А. Д.
Как океан меняет цвет…
* * *
Как океан меняет цвет, Когда в нагроможденной туче Вдруг полыхнет мигнувший свет, — Так сердце под грозой певучей Меняет строй, боясь вздохнуть, И кровь бросается в ланиты, И слезы счастья душат грудь Перед явленьем Карменситы.
4 марта 1914.
На небе — празелень…
* * *
На небе — празелень, и месяца осколок Омыт, в лазури спит, и ветер, чуть дыша, Проходит, и весна, и лед последний колок, И в сонный входит вихрь смятенная душа…
Что месяца нежней, что зорь закатных выше? Знай про себя, молчи, друзьям не говори: В последнем этаже, там, под высокой крышей, Окно, горящее не от одной зари…
24 марта 1914
Есть демон утра…
* * *
Есть демон утра. Дымно-светел он, Золотокудрый и счастливый. Как небо, синь струящийся хитон, Весь — перламутра переливы.
Но как ночною тьмой сквозит лазурь, Так этот лик сквозит порой ужасным. И золото кудрей — червонно-красным, И голос — рокотом забытых бурь.
24 марта 1914.
Бушует снежная весна…
* * *
Бушует снежная весна. Я отвожу глаза от книги… О, страшный час, когда она, Читая по руке Цуниги, В глаза Хосе метнула взгляд! Насмешкой засветились очи, Блеснул зубов жемчужный ряд, И я забыл все дни, все ночи, И сердце захлестнула кровь, Смывая память об отчизне… А голос пел: Ценою жизни Ты мне заплатишь за любовь!
18 марта 1914
Среди поклонников Кармен…
* * *
Среди поклонников Кармен, Спешащих пестрою толпою, Ее зовущих за собою, Один, как тень у серых стен Ночной таверны Лиллас-Пастья, Молчит и сумрачно глядит, Не ждет, не требует участья, Когда же бубен зазвучит И глухо зазвенят запястья, — Он вспоминает дни весны, Он средь бушующих созвучий Глядит на стан ее певучий И видит творческие сны.
26 марта 1914
Сердитый взор бесцветных глаз…
* * *
Сердитый взор бесцветных глаз. Их гордый вызов, их презренье. Всех линий — таянье и пенье. Так я Вас встретил в первый раз. В партере — ночь. Нельзя дышать. Нагрудник черный близко, близко… И бледное лицо… и прядь Волос, спадающая низко… О, не впервые странных встреч Я испытал немую жуткость! Но этих нервных рук и плеч Почти пугающая чуткость… В движеньях гордой головы Прямые признаки досады… (Так на людей из-за ограды Угрюмо взглядывают львы.) А там, под круглой лампой, там Уже замолкла сегидилья, И злость, и ревность, что не к Вам Идет влюбленный Эскамильо, Не Вы возьметесь за тесьму, Чтобы убавить свет ненужный, И не блеснет уж ряд жемчужный Зубов — несчастному тому… О, не глядеть, молчать — нет мочи, Сказать — не надо и нельзя… И Вы уже (звездой средь ночи), Скользящей поступью скользя, Идете — в поступи истома, И песня Ваших нежных плеч Уже до ужаса знакома, И сердцу суждено беречь, Как память об иной отчизне, — Ваш образ, дорогой навек… А там: Уйдем, уйдем от жизни, Уйдем от этой грустной жизни! Кричит погибший человек… И март наносит мокрый снег.
25 марта 1914
Вербы — это весенняя таль…
* * *
Вербы — это весенняя таль, И чего-то нам светлого жаль, Значит — теплится где-то свеча, И молитва моя горяча, И целую тебя я в плеча.
Этот колос ячменный — поля, И заливистый крик журавля, Это значит — мне ждать у плетня До заката горячего дня. Значит — ты вспоминаешь меня.
Розы — страшен мне цвет этих роз, Это — рыжая ночь твоих кос? Это — музыка тайных измен? Это — сердце в плену у Кармен?
30 марта 1914
Ты — как отзвук забытого гимна…
* * *
Ты — как отзвук забытого гимна В моей черной и дикой судьбе. О, Кармен, мне печально и дивно, Что приснился мне сон о тебе.
Вешний трепет, и лепет, и шелест, Непробудный, дикие сны, И твоя одичалая прелесть — Как гитара, как бубен весны!
И проходишь ты в думах и грезах, Как царица блаженных времен, С головой, утопающей в розах, Погруженная в сказочный сон.
Спишь, змеею склубясь прихотливой, Спишь в дурмане и видишь во сне Даль морскую и берег счастливый, И мечту, недоступную мне.
Видишь день беззакатный и жгучий И любимый, родимый твой край, Синий, синий, певучий, певучий, Неподвижно-блаженный, как рай.
В том раю тишина бездыханна, Только в куще сплетенных ветвей Дивный голос твой, низкий и странный, Славит бурю цыганских страстей.
28 марта 1914
О, да, любовь вольна, как птица…
* * *
О, да, любовь вольна, как птица, Да, все равно — я твой! Да, все равно мне будет сниться Твой стан, твой огневой!
Да, в хищной силе рук прекрасных, В очах, где грусть измен, Весь бред моих страстей напрасных, Моих ночей, Кармен!
Я буду петь тебя, я небу Твой голос передам! Как иерей, свершу я требу За твой огонь — звездам!
Ты встанешь бурною волною В реке моих стихов, И я с руки моей не смою, Кармен, твоих духов…
И в тихий час ночной, как пламя, Сверкнувшее на миг, Блеснет мне белыми зубами Твой неотступный лик.
Да, я томлюсь надеждой сладкой, Что ты, в чужой стране, Что ты, когда-нибудь, украдкой Помыслишь обо мне…
За бурей жизни, за тревогой, За грустью всех измен, — Пусть эта мысль предстанет строгой, Простой и белой, как дорога, Как дальний путь, Кармен!
28 марта 1914
Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь…
* * *
Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь. Так вот что так влекло сквозь бездну грустных лет, Сквозь бездну дней пустых, чье бремя не избудешь Вот почему я — твой поклонник и поэт!
Здесь — страшная печать отверженности женской За прелесть дивную — постичь ее нет сил. Там — дикий сплав миров, где часть души вселенской Рыдает, исходя гармонией светил.
Вот — мой восторг, мой страх в тот вечер в темном зале! Вот, бедная, зачем тревожусь за тебя! Вот чьи глаза меня так странно провожали, Еще не угадав, не зная… не любя!
Сама себе закон — летишь, летишь ты мимо, К созвездиям иным, не ведая орбит, И этот мир тебе — лишь красный облак дыма, Где что-то жжет, поет, тревожит и горит!
И в зареве его — твоя безумна младость… Все — музыка и свет: нет счастья, нет измен… Мелодией одной звучат печаль и радость… Но я люблю тебя: я сам такой, Кармен.
31 марта 1914
Цикл «Кармен»