Он вышел из чащи порыжевшей травы и водорослей, окаймляющих озеро Корангамит. За ним шагал его старший брат.

Он был белокур. Когда он почесал головенку, между прядей золотистых волос нежно зарозовела кожа. Глаза у мальчишки были синие. Его лицо густо усыпали веснушки. Нос был вздернут. Он мне ужасно понравился. Я прикинул, что ему, пожалуй, года четыре с половиной, а брату вдвое больше.

Оба щеголяли в синих бумажных комбинезонах. Ветерок, пробегавший по озеру, колыхал широкие штанины. Мальчики шли с независимым видом, наслаждаясь полной свободой.

Они вспугнули ржанок, за которыми я наблюдал. Встревоженно закричав, птицы взлетели, развернулись по ветру и, мелькнув на фоне больших облаков, среди которых голубели клочья неба, понеслись над самой водой, громко хлопая крыльями.

Мы поздоровались. Мне показалось, что я понравился мальчикам. Младший тотчас принялся меня подробно расспрашивать. Он желал знать, что я здесь делаю, почему на мне зеленая рубаха и где моя мама. Я на все вопросы ответил сразу же, угадав в нем родственную душу. Он, как и я, стремился к познанию. Затем я в свою очередь задал ему вопрос и благодаря этому узнал, с какими опасностями и бедствиями он успел столкнуться на своем жизненном пути.

— Откуда у тебя этот шрам? — поинтересовался я. Посередине его лба, между веснушками, виднелся рубец.

Малыш бросил быстрый взгляд на брата. Тот стал отвечать вместо него, на что младший, видимо, и рассчитывал. Он одобрительно смотрел на брата, глаза его сияли и губы полуоткрылись, как у человека, слушающего увлекательную повесть.

— Он свалился с детского стульчика, когда был совсем маленький, — сказал старший мальчик. — Стукнулся башкой о лопату так, что потекла кровь.

— Кровь! — взволнованно пробормотал малыш, испытывая священный восторг перед пережитой некогда опасностью. Он смотрел на гладь озера, заново переживая историю со стульчиком, лопатой и кровью.

— А однажды его лягнула корова, — продолжал старший.

— Корова? — воскликнул я.

— Вот именно, — подтвердил он.

— Расскажи, Джо, — нетерпеливо попросил малыш, заглядывая брату в лицо.

— Он вздумал связать корове ноги, а она рванулась и как даст ему пинка в живот.

— В живот, — важно подтвердил малыш, поглядывая на меня и кивая головой.

— Ух ты! — удивился я.

— Ух ты! — повторил он за мной.

— Ему спринцевали горло, — сказал Джо.

— Мне спринцевали горло, — медленно и неуверенно произнес малыш. — Что такое «спринцевали», а, Джо?

— Он совсем не мог дышать, — пояснил мне Джо.

— Я не мог дышать нисколечко, — сказал младший.

— Плохо тебе пришлось? — посочувствовал я.

— Плохо. Верно, Джо? — спросил мальчик.

— Плохо, — подтвердил Джо.

Он внимательно оглядывал младшего брата, словно отыскивая на нем следы еще каких-нибудь несчастных случаев.

— Однажды на него свалилась лестница, — сообщил он.

Малыш быстро взглянул на меня, проверяя, потрясен ли я. Сам он был глубоко потрясен словами Джо,

— Да не может быть, — усомнился я.

— Показать ему, Джо? — заранее предвкушая торжество, спросил малыш.

— Покажи, — разрешил Джо.

С довольной усмешкой малыш наклонился и уперся руками в коленки. Джо оттянул воротник его рубашонки и стал всматриваться в теплую полутьму между спиной братишки и синей материей.

— Вот, поглядите сами, — предложил он без особой уверенности в голосе, отыскивая глазами шрам на белой коже.

Малыш вывернул руку назад, стараясь дотянуться до нужного места на плече, и подсказал:

— Вот тут, Джо! Тебе видно, Джо?

— Да, это оно самое! — обрадовался Джо. — Подойдите посмотрите. — Он взглянул на меня. — Не шевелись, Джимми!

— Джо нашел шрам, — закричал Джимми, поворачивая ко мне свою гордую мордашку.

Я поднялся с камня, угнездившегося в земле и скрытого густой травой, и подошел ближе. Наклонившись, я заглянул за оттянутый воротник. На белом плечике была узкая полоска крошечного шрамика.

— Верно, на самом деле шрам, — признал я. — Ты небось здорово плакал тогда?

Джимми повернулся к брату:

— Джо, я плакал, Джо?

— Ну, немножко, — ответил Джо.

— Я никогда не плачу долго; правда, Джо, я не плачу?

— Правда, — подтвердил Джо.

— Но как же это произошло? — спросил я.

— На лестнице были крючки… — стал объяснять Джо.

— Крючки, — важно повторил малыш, кивая мне.

— А он опрокинул лестницу на себя, — продолжал Джо.

— О-о, — возбужденно произнес маленький мальчик, сложил ладошки и, засунув их между колен, притопнул. — О-о-о-о!

— Его здорово грохнуло, — сказал Джо.

— Меня здорово грохнуло, — вдумчиво произнес малыш, как будто впервые узнав о себе этот факт.

Пока Джимми предавался своим мыслям, мы молчали.

Потом Джо попытался завязать со мной разговор на другую тему.

— Хорошая погода, правда?

— Отличная, — согласился я.

Малыш встал между нами, умоляюще заглядывая Джо в глаза.

— А еще что со мной случилось? — приставал он. Джо, грызя ноготь на большом пальце, задумчиво уставился в землю.

— Больше ничего с тобой не случилось, — изрек он наконец.

— Ох, Джо! — Мальш был совершенно убит этим окончательным приговором. Внезапно он нагнулся, засучил штанину и принялся внимательно рассматривать свою ножку, ища на ней следы старых ран.

— А это что? — Он дотронулся до еле заметной метки на колене.

— Это? Это ничего, — отмахнулся Джо. Ему хотелось поговорить о хорьках.

— Вы знаете, хорьки… — начал он.

— По-моему, это все-таки шрам, — перебил я, вглядываясь в отметинку. Джо наклонился и обследовал ее. Малыш, поддерживая засученную штанину, посматривал то на меня, то на брата, то снова на меня, с беспокойством ожидая нашего решения.

Джо тщательно изучил метку и даже потер ее пальцем. Малыш с напряженным вниманием следил за этой процедурой.

— Может, ты обжегся когда-нибудь, я не знаю.

— Я хочу, чтобы это я обжегся, Джо, — сказал Джимми. Это была мольба, чтобы Джо подтвердил, но Джо был поборником истины.

— Нет, я не помню, чтобы ты обжигался, — сказал он, — может, мама знает.

— С ним могла приключиться какая-нибудь другая беда, припомни-ка, — ринулся на выручку я.

— Могла, — настойчиво повторил малыш. Он подошел и взялся за мою руку, чтобы вместе со мной дожидаться, пока Джо окончательно все взвесит.

Задрав голову, он промолвил:

— Джо хороший, правда?

— Хороший, — согласился я.

— Он знает и про меня, и про все.

— Точно, — подтвердил я.

Тут позади нас раздалось негромкое «эй!». К нам бежала маленькая девочка, прыгая по камням насыпи, отделявшей озеро от вспаханного поля. У нее были тонкие ноги в длинных черных чулках. Один чулок сполз, и она то и дело наклонялась и подтягивала его, стараясь подсунуть под резинку. Поэтому она то бежала, то прыгала. Она выкрикивала имена братьев, и по тону слышно было, что у нее важные новости.

— Наверное, папа вернулся, — предположил Джо. Малыша это неожиданное появление сестры сильно рассердило.

— Что ей надо? — сказал он, надувшись. Девочка добралась до ровной лужайки и помчалась быстрее. Ее короткие волосы развевались на бегу. Она махала мальчикам рукой.

— У нас родилась сестренка! — вопила девочка.

— Подумаешь, — огрызнулся малыш.

Он отвернулся и начал дергать Джо за руку.

— Ты вспомнил еще что-нибудь страшное про меня, Джо?

Тут на него нашло озарение, и лицо его просияло.

— Расскажи ему, как за мной гнался индюк! — закричал он.