Одним из немногих все искупляющих качеств наставников, как мне кажется, является то, что при случае их можно одурачить. Это было верно, когда мать учила меня читать, это было верно, когда отец пытался научить меня быть фермером, и верно теперь, когда я обучаюсь магии.

— Ты не практиковался! — прервал мои размышления резкий упрек Гаркина.

— А вот и нет! — возразил я. — Просто это трудное упражнение.

В ответ левитируемое мною перо начало дрожать и колебаться в воздухе.

— Ты не сосредоточиваешься, — обвинил меня учитель.

— Это из-за ветра, — оправдывался я.

Мне хотелось добавить: «И от твоего умного языка». Но я не посмел. Гаркин в самом начале наших уроков продемонстрировал свою неприязнь к дерзким ученикам.

— Ветер! — презрительно фыркнул он, передразнивая меня. — Вот как надо, болван!

Мысленный контакт с предметом моей сосредоточенности прервался, когда перо вдруг взмыло к потолку. Оно дернулось и остановилось, словно вонзившись во что-то, хотя находилось в футе от деревянных стропил, потом стало медленно вращаться вокруг своей оси, а затем поменяло концы и стало скользить по невидимому кругу, словно подхваченный смерчем лист.

Я рискнул взглянуть на Гаркина. Тот развалился в кресле, болтая ногами, явно посвятив все свое внимание пожиранию жареной ножки ящероптицы, хочу добавить — пойманной мной. Как тут можно быть сосредоточенным при виде пищи? Он вдруг поднял голову, и наши глаза встретились.

— Проголодался? — его измазанная жиром борода сделалась обрамлением волчьей усмешки. — Сейчас посмотрим, как ты практиковался.

Мне потребовалось всего мгновение, чтобы понять, что он имеет в виду, и я в отчаянии поднял глаза. Перо опускалось вниз и было уже на высоте моих плеч. Заставив внезапное напряжение покинуть мое тело, я мысленно протянул руку… мягко… образуя подушку… не сшибая его…

Перо остановилось в двух ладонях от пола. Я услышал тихий смешок, но не ослабил сосредоточенности. Я три года не давал перу коснуться пола, оно не прикоснется и сейчас.

Обернув мыслью, я медленно поднял перо, пока оно не воспарило на уровне глаз, затем стал вращать его вокруг своей оси, заставляя поменять концы. Его движения не были такими гладкими и уверенными, как если бы это проделывал сам Гаркин, но оно безошибочно двигалось по заданному мной пути.

Практиковался я, конечно, практиковался, но не с пером. Когда Гаркина не было поблизости или он был занят своими собственными исследованиями, я посвящал большую часть времени левитированию металлических предметов — если точнее, ключей. Каждому виду левитации присущи свои собственные проблемы. С металлом трудно работать, потому что он инертен. Перо, когда-то бывшее частью живого существа, откликалось легче, намного легче. Для поднятия металла требовалось усилие, для маневрирования пером — ловкость. Я предпочитал работать с металлом. Мне виделись преимущества именно этого умения в выбранной мною профессии.

— Не так уж и плохо, мальчуган. А теперь положи его обратно в книгу, — похвала Гаркина вызвала в моей душе улыбку.

В упражнениях с пером я напрактиковался, потому что меня это забавляло.

Книга лежала раскрытой на краю рабочего стола. Я опустил перо по плавной ленивой спирали, давая ему слегка пройти по страницам, поднял вверх по крутой дуге, остановил и повел обратно. Когда оно второй раз приблизилось к книге, я силой мысли заставил его еще раз чиркнуть по страницам — книга захлопнулась, словно челюсти огромного хищника.

— Хм… — протянул Гаркин. — Чуточку напоказ, но эффектно.

— Это лишь малость того, чего я добился, пока практиковался, — небрежно бросил я, мысленно протянув руку к другой ножке ящероптицы. Однако вместо того, чтобы грациозно проплыть к моей ожидающей руке, она осталась на деревянной тарелке, словно пустила корни.

— Не так шустро, мой маленький воришка. Значит, ты практиковался, да? — он задумчиво оглаживал бороду, не выпуская из рук полуобгрызенной кости.

— Разумеется, разве незаметно? — мне пришло в голову, что Гаркина не так-то легко одурачить, как иногда кажется.

— В таком случае, я хотел бы посмотреть, как ты зажжешь свечу. Если ты практиковался так много, как утверждаешь, это для тебя должно быть несложно.

— Я не возражаю против попытки, но, как Вы сами часто мне говорили, некоторые уроки даются легче, чем другие.

Хотя я и старался казаться уверенным в себе, но все-таки пал духом, когда в ответ на вызов Гаркина большая свеча проплыла к рабочему столу. За четыре года попыток я все еще не добился успеха в этом особом упражнении. Если Гаркин не собирался подпускать меня к еде, пока я не преуспею, мне, видимо, еще долгое время придется оставаться голодным.

— О, Гаркин, послушайте, мне пришло в голову, что я, вероятно, лучше сосредоточусь на полный желудок.

— А мне пришло в голову, что ты обманываешь.

— Разве мне нельзя…

— Приступай, Скив.

Коль скоро он назвал меня по имени — его уже не поколебать. Уж это-то я за все годы обучения хорошо усвоил. «Мальчуган», «вор», «идиот», «репоголовый» — хотя эти клички и унизительны, но, до тех пор пока он употреблял одну из них, на него еще можно было повлиять. Но, как только он произносил мое настоящее имя, это становилось невозможным. И впрямь огорчительное положение, когда звук твоего собственного имени становится дурным предзнаменованием.

Ну если никак нельзя уклониться, мне просто придется отдать этому упражнению все свои силы. Для такого дела не может быть никаких полуусилий или поддельной сосредоточенности. Мне придется использовать каждую унцию моих сил и умения для вызывания мощи.

Я отвлеченно изучал свечу, отгораживая предстоящие усилия от своего сознания. Комната, загроможденный рабочий стол, Гаркин, даже мой собственный голос постепенно исчезали из виду, когда я сфокусировал свое внимание на свече, хотя давно запомнил все ее особенности.

Она была толстой, почти шести дюймов в диаметре, чтобы стабилизировать ее десятидюймовую высоту. На поверхности свечи я вырезал многочисленные мистические символы, старательно скопировав их по указанию Гаркина с его книг, хотя многие из них были частично уничтожены затвердевшими ручейками воска. Свеча горела много долгих часов, освещая мои занятия, но всегда зажигалась от огня в очаге, а не от моих усилий.

Негативное мышление. Прекрати!

На этот раз я зажгу свечу. Я зажгу ее, потому что нет никаких причин, почему бы мне ее не зажечь.

Сознательно углубляя дыхание, я начал накапливать мощь. Мой мозг сузился еще больше, пока я не стал сознавать только свернувшийся, почерневший фитиль свечи.

«Я — Скив. Мой отец связан прочными узами с землей. Моя мать была образованной женщиной. Мой учитель — Мастер-маг. Я — Скив, я зажгу эту свечу!»

Я почувствовал, что сам становлюсь теплым, когда во мне начала нарастать энергия. Я сфокусировал жар на фитиле. «Подобно своему отцу, я черпаю силу от земли. Знания, данные мне матерью, подобны линзе: они дают мне возможность сфокусировать то, что я приобрел. Мудрость моего учителя направляет мои усилия на те точки Вселенной, которые, вероятнее всего, поддаются моей воле. Я — Скив.»

Свеча оставалась незажженной. Я начал дрожать от усилий, на лбу выступил пот. Нет, это неправильно. Мне не следует напрягаться. «Расслабься. Не пытайся нажимать. Дай энергии проходить свободно, служи ее пассивным проводником». Я заставил себя расслабиться, сознательно давая мускулам лица и плеч обмякнуть… Затем удвоил свои усилия.

Течение энергии стало заметно интенсивнее. Я почти видел, как она струится от меня к цели. Я вытянул палец, который еще больше сфокусировал энергию…

Свеча оставалась незажженной.

«Я не могу этого сделать. Негативное мышление. Прекрати! Я — Скив. Я зажгу свечу. Мой отец… Нет. Негативное мышление. Не полагайся по части силы на других. Я зажгу свечу, потому что я — Скив».

За эту мысль я был вознагражден внезапным приливом энергии. Я умножил усилия, опьяняясь мощью. «Я — Скив. Я сильнее любого из них. Я сбежал от попыток отца приковать меня к плугу, как он приковал моего брата. Моя мать умерла из-за своего идеализма, но я использовал ее наставления для выживания. Мой учитель — доверчивый дурак, взявший в ученики вора. Я обставлю их всех. Я — Скив. Я зажгу свечу».

Теперь я плавал. Я сознавал, какими карликами делали мои способности тех, кто меня окружал. «Не важно, зажгу я свечу или нет. Я — Скив. Я могуч».

Я почти презрительно протянул мысленно руку и коснулся фитиля. Словно ответ на мою волю появилось маленькое, но яркое тление.

Пораженный, я выпрямился, не вставая с табурета, и моргнул, глядя на свечу. Когда я это сделал, тление исчезло, оставив в ознаменование своего отбытия маленький белый дымок. Я слишком поздно сообразил, что нарушил сосредоточенность.

— Великолепно, мальчуган!

Гаркин вдруг оказался рядом со мной, с энтузиазмом колотя меня по плечу. Долго ли все это продолжалось, я не знал и не интересовался.

— Она погасла, — уныло проговорил я.

— Это не важно. Ты зажег ее. Теперь у тебя есть уверенность. В следующий раз будет легче, совсем легко. Клянусь звездами, мы еще сделаем из тебя мага! Вот, ты, должно быть, проголодался.

Я едва успел вовремя поднять руку и перехватить оставшуюся ножку ящероптицы, прежде чем та шмякнула меня по морде. Она уже остыла.

— Не стану скрывать, мальчуган, я уже начал отчаиваться. Что сделало этот урок таким трудным? Разве тебе не приходило в голову, что ты можешь воспользоваться этим заклинанием для получения добавочного света, когда будешь взламывать замок, или же для устройства пожара, чтобы отвлечь внимание?

— Я думал об этом. Но добавочный свет может как раз привлечь внимание. Что же касается отвлечения внимания, то боюсь, что при этом кто-нибудь может пострадать. Я не хочу этого, я просто…

Я остановился, слишком поздно сообразив, что говорю. Тяжелый удар гаркинского кулака отправил меня с табурета на пол.

— Так я и думал! Ты все еще помышляешь стать вором! Ты хочешь использовать мою магию для краж!

Он был ужасен в своей ярости, но на сей раз я дал ему отпор.

— Ну и что из того? — зарычал я. — Это куда лучше, чем голодать. И вообще, что хорошего в том, чтобы быть магом? Я хочу сказать, что твой образ жизни вызывает у меня просто безудержное желание пойти своей дорогой.

Я обвел взглядом загроможденную комнату, единственную в этой хижине.

— Послушайте, как жалуется этот волченок, — Фыркнул Гаркин. — Моя хижина была достаточно хороша для тебя, выгнанного зимой из леса. «Это куда лучше, чем спать под кустом», — сказал ты.

— И сейчас лучше. Вот почему я все еще здесь. Но я не собираюсь проводить тут остаток своей жизни. Прятаться в лесной избушке — будущее не по мне. Ты жил, питаясь кореньями и ягодами, пока не пришел я и не начал добывать мясо для очага. Может быть, ты, Гаркин, так представляешь себе счастливую жизнь, но я нет!

Несколько долгих мгновений мы прожигали друг друга взглядами. Теперь, когда я выплеснул свой гнев, я начал малость побаиваться. Хотя я не имел большого жизненного опыта, я понимал, что насмехаться над магом — не лучший способ обеспечить себе долгое и здоровое будущее.

Удивительно, но первым уступил Гаркин. Он вдруг потупил взгляд и склонил голову, представив мне вид нечесаной копны волос у него на макушке.

— Наверное, ты прав, Скив, — голос его стал странно мягким. — Наверное, я показал тебе только трудности магии, ее тяготы, но не вознаграждение за них. Я постоянно забываю, как подавлена магия в этих краях.

Он поднял глаза и снова встретился со мной взглядом — я вздрогнул как от удара. Они были гневными, но в их глубине горел огонь, никогда раньше мною не виданный.

— Знай же, Скив, что не все края похожи на этот и я не всегда был таким, каким ты видишь меня сейчас. Там, где магию признают, а не страшатся, как здесь, люди, находящиеся у власти, уважают и заказывают ее. В этих краях умелый маг может заполучить во сто раз больше богатства, чем ты собираешься добыть воровством, и приобрести такую власть, что…

Он вдруг оборвал речь и помотал головой, словно проясняя мысли. Когда я вновь увидел его глаза, огонь, так ярко горевший в них недавно, превратился в слабое тление.

— Но мои слова не производят на тебя впечатления, не так ли, мальчуган? Пошли, я устрою тебе небольшую демонстрацию той власти, которую ты однажды сможешь держать в своих руках, если, конечно, будешь старательным учеником.

Веселость в его голосе была наигранной. В ответ на это приглашение я выразил свое согласие кивком головы. Его тихая краткая речь нагнала на меня куда больше благоговейного страха, чем любая гневная тирада. Противоречить ему сейчас я не хотел.

Не думаю, что он заметил мой кивок. Он уже шагал к большой пентаграмме, навечно начерченной на полу хижины. На ходу он сделал рассеянный жест, и покрытая сажей медная жаровня шмыгнула со своего места в углу ему навстречу в центр пентаграммы.

У меня хватило времени на размышления о том, почему именно эта жаровня первой привлекла мое внимание в хижине Гаркина. Я вспомнил, как смотрел через окно его избушки, стараясь распознать и наметить ценные предметы для последующей кражи. Я увидел Гаркина таким же, каким часто видел его с тех пор — беспокойно вышагивающим взад — вперед по комнате, уткнувшимся носом в книгу. Это само по себе было удивительным зрелищем, ибо учение не самое обычное времяпрепровождение в этих краях. Но мое внимание захватила жаровня. Она скакала по помещению, следуя за Гаркином, словно нетерпеливый щенок, который слишком вежлив, чтобы прыгнуть на своего хозяина для привлечения его внимания. Затем Гаркин оторвался от книги, задумчиво уставился на свой рабочий стол, кивнул, приняв решение, и сделал жест. Из кучи всякой всячины поднялся горшок и подплыл к поджидавшей его руке. Гаркин поймал горшок, снова сверился с книгой и, не поднимая глаз, вылил из него часть содержимого. Быстрая, как кошка, жаровня протиснулась под руку и поймала вылитое, прежде чем оно достигло пола. Вот так я и познакомился с магией.

Внезапно что-то прервало мои воспоминания. Но что именно? Я посмотрел на Гаркина. Нет, он все еще трудился, полускрытый плавающими облаками пузырьков, что-то бормоча, когда выдергивал один из них из воздуха и добавлял его содержимое в жаровню. Над чем бы он там не трудился, зрелище обещало быть захватывающим.

Затем я снова услышал это — приглушенные шаги за стеной избушки. Но это же невозможно! Гаркин всегда устанавливал… Я начал копаться в памяти. Я не мог вспомнить, установил ли Гаркин, как и всегда, защитный полог, прежде чем приступил к работе. Нелепо. При занятиях магией осторожность была первым и самым важным делом, вдалбливал в меня Гаркин, и ради осторожности устанавливал защитный полог перед началом работы. Он не мог забыть… Хотя… Гаркин был настолько распален и отвлечен…

Я все еще колебался, не следует ли мне попытаться прервать труд учителя, когда он вдруг на шаг отступил от жаровни. Его взгляд поразил меня, и предупреждение умерло в моем горле. Не время было навязывать реальность при такой ситуации. В его глазах светился огонь, еще более сильный, чем прежде.

— Даже демонстрация должна дать тебе урок, — поучающе заявил он. — Контроль, Скив, контроль — это оплот магии. Бесконтрольная сила — это катастрофа. Вот почему ты практикуешься с пером, хотя можешь передвигать куда более крупные предметы. Даже твои скудные силы были бы опасны без контроля, и я не стану учить тебя овладеванию большими силами, пока ты не научишься этому контролю. Он шагнул прочь из пентаграммы.

— Чтобы продемонстрировать тебе ценность контроля, я сейчас вызову демона — существо из другого мира. Он могуч, жесток, злобен и убьет нас обоих, если дать ему шанс. И все же, несмотря на это, нам незачем бояться его, потому что он будет находиться под контролем. Он не сможет причинить нам вреда, нам или чему-нибудь в этом мире, покуда содержится в этой пентаграмме. А теперь смотри, Скив. Смотри и учись.

Сказав это, Гаркин опять повернулся к жаровне. Он развел руки в стороны, и разом ожили пять свечей по углам пентаграммы, линии которой начали пылать жутким голубым светом. Несколько минут царила полная тишина. Затем Гаркин принялся тихо и неразборчиво читать нараспев заклинание. Из жаровни появилась ниточка дыма. Но, вместо того чтобы подниматься к потолку, она полилась на пол и начала образовывать небольшое облако, которое бурлило и пульсировало. Пение Гаркина сделалось громче, и облако выросло, потемнело. Жаровню уже почти не было видно, но там — в глубине облака — что-то начало приобретать очертания.

— Иштван шлет тебе привет, Гаркин!

При этих словах я чуть не выпрыгнул из собственной шкуры. Они прозвучали внутри хижины, но не из пентаграммы! Я резко обернулся к их источнику. В дверях стояла фигура, ослепительно пылающая золотом плаща. Какое-то мгновение я думал, что это демон ответил на вызов Гаркина. Но это был человек, спору нет. Взведенный и заряженный арбалет в его руках мало способствовал моему душевному спокойствию.

Гаркин даже не обернулся.

— Не сейчас, дурак! — рявкнул он.

— Охота была долгой, Гаркин, — продолжал тот, словно не расслышав. — Ты хорошо спрятался, но не надеялся же ты и в самом деле скрыться от…

— Как ты смеешь?! — ужасный в своем гневе, Гаркин резко повернулся, оторвавшись от трудов.

Теперь вошедший увидел лицо Гаркина, увидел его глаза, и гротескная маска страха исказила его собственное лицо. Он рефлекторно выпустил стрелу из арбалета, но слишком поздно. Я не увидел, что именно сделал Гаркин, все произошло слишком быстро, и обладатель золотого плаща вдруг исчез в снопе пламени. Он пронзительно закричал и упал в агонии на пол. Пламя исчезло также внезапно, как и появилось, оставив только дымящийся труп как доказательство того, что оно действительно было.

На несколько мгновений я лишился дара речи и словно прирос к месту.

— Гаркин… — произнес я наконец. — Я… Гаркин!

Тело Гаркина мешком лежало на полу. Я одним прыжком очутился рядом с ним, но было чересчур поздно. Из его груди торчала в безмолвной окончательности стрела арбалета. Гаркин дал мне свой последний урок.

Когда я нагнулся, чтобы коснуться его тела, то заметил нечто такое, от чего у меня кровь застыла в жилах. Его труп полускрывал погасшую свечу в северном углу пентаграммы. Линии больше не пылали голубизной. Защитное заклинание пропало.

С мучительным усилием я поднял голову и встретился взглядом с парой желтых, с крапинками золота, глаз, не принадлежавших этому миру.

Однажды в лесу я оказался лицом к лицу со змеекошкой. В другой раз я столкнулся с паукомедведем. Теперь, встретившись с демоном, я решил вести себя по шаблону, спасшему мне жизнь в вышеупомянутых ситуациях. Я замер…

Демон растянул губы в улыбке, обнажая двойной ряд острых, как иглы, зубов.

Я подумывал, не изменить ли мне принятый образ действий. Не упасть ли мне в обморок?

Демон провел по губам пурпурным языком и медленно протянул ко мне когтистую лапу. Это решало вопрос! Я двинулся назад, не грациозным кошачьим прыжком, а отползая на четвереньках.

Удивительно, с какой скоростью можно передвигаться таким способом при надлежащем вдохновении. Я сумел развить немалую прыть, прежде чем врезался с разгона головой в стену.

— Га-а-а… — произнес я. Может показаться, что это не бог весть что, но в то время это было самое спокойное выражение боли и ужаса, которые я испытывал.

От этой моей вспышки демон, казалось, поперхнулся. У него вырвалось несколько разных звуков, а затем он начал смеяться. Это был не низкий угрожающий смех, а смех восторженный, смех от всей души того, кто только что увидел что-то истерически забавное.

Я находил этот смех обидным и тревожным. Обидным потому, что у меня возникло подозрение, что источником этого веселья являлся я. А тревожным потому, что… Ну это же был демон, а демоны, как известно…

— Холодные, злобные и кровожадные, — выдавил сквозь смех демон, словно прочитав мои мысли. — Ты купился на всю эту туфту, так ведь, малыш?

— Прошу прощения? — переспросил я, потому что не мог придумать, что еще сказать.

— У тебя что — неладно с ушами? Я сказал: «Холодные, злобные…»

— Я Вас слышал. Я хотел узнать, что Вы имеете в виду.

— Я имею в виду, что ты был напуган до оцепенения несколькими хорошо подобранными словами моего коллеги. Держу пари, — он ткнул большим пальцем в сторону тела Гаркина. — Извини за спектакль. Я почувствовал, что для просветления трагического, в общем-то, момента необходим оттенок комического контраста.

— Комического контраста?

— Ну не мог же я на самом деле упустить такой случай?! Видел бы ты свое лицо!

Он хохотнул еще раз, выходя из пентаграммы, и начал лениво осматривать помещение.

— Так значит, это и есть новое жилище Гаркина, а? Какая дыра! Кто бы мог подумать, что он докатится до такого!

Сказать, что я был сбит с толку, было бы преуменьшением. Я не знал, как полагается действовать демону, но уж определенно не так.

Можно было бы метнуться к двери, но я, кажется, не подвергался непосредственной опасности. Либо это странное существо не собирается причинять мне никакого вреда, либо он был уверен в своей способности остановить меня, даже если я попытаюсь бежать. Успокаивая сам себя, я решил исходить из первого.

Демон продолжал изучать хижину, в то время как я изучал его. Он был гуманоидом, то есть имел две руки, две ноги и голову. Не отличаясь высоким ростом, он обладал могучим телосложением, немного более широкими плечами, чем у человека, и сильной мускулатурой. Но он не был человеком. Я хочу сказать, что мне еще не доводилось видеть безволосых людей с темно-зеленой чешуей, покрывающей тело, и плотно прижатыми к голове заостренными ушами.

Я рискнул задать ему вопрос:

— Э… Извините, пожалуйста.

— Да, малыш.

— Э… Вы ведь демон, не так ли?

— А? О, да, я полагаю, ты можешь сказать, что я демон.

— Ну тогда разрешите задать Вам еще один вопрос. Почему Вы не ведете себя как демон?

Он бросил на меня преисполненный отвращения взгляд, а затем обратил глаза к потолку с гримасой мученика.

— И все-то он критикует. Малыш, ты что, был бы счастлив, если бы я перегрыз тебе зубами горло?

— Ну нет, но…

— И если уж на то пошло, кто ты вообще такой? Ты невинный прохожий или пришел с убийцей?

— Я с ним, — поспешил ответить я, показывая дрожащей рукой на тело Гаркина.

Его замечание — насчет перегрызания мне горла — снова заставило меня задрожать. — Я с Гаркиным… с тем, кто вызвал убийцу! Я его… Я был его учеником.

— Кроме шуток? Ученик Гаркина? — он начал приближаться ко мне, протягивая руку. — Рад…

Когда он двинулся ко мне, я стал от него отступать, пытаясь делать это небрежно, но он заметил мое смятение.

— Что случилось?

— Но… Это… Вы же демон.

— Да. Ну и что из этого?

— Э… Предполагается, что демоны…

— Эй, малыш, расслабься, я не кусаюсь. Слушай, я старый приятель Гаркина.

— Я думал, Вы сказали, что Вы демон.

— Совершенно верно. Я из другого Измерения. Демонстратор Измерения, или для краткости демон. Усек?

— А что такое «Измерение»?

Демон нахмурился.

— Ты уверен, что ты ученик Гаркина? Я имею в виду, разве он тебе ничего не рассказывал об Измерениях?

— Нет, — ответил я. — То есть, конечно, я его ученик, но он никогда не говорил мне об из-мерениях.

— Измерениях, — поправил он. — Ну, Измерение — это другой мир, на самом деле один из нескольких миров, существующих одновременно с этим, но в других плоскостях. Поспеваешь за мной?

— Нет, — признался я.

— Ну, допустим, что я просто из другого мира. Так вот, в том мире я маг, точно такой же, как Гаркин. У нас действует программа обмена, по которой мы можем вызывать друг друга через барьер для произведения впечатления на наших учеников.

— Я думал, Вы сказали, что Вы демон, — подозрительно сказал я.

— Я и есть демон! Слушай, малыш. В моем мире демоном был бы ты, но в данный момент я — в твоем, и потому демон — я.

— Я думал, что Вы сказали, что Вы маг.

— Просто не могу поверить! — в гневе воззвал демон к небесам. — Я стою здесь, споря с каким-то хамом учеником… Слушай, малыш. — Он снова парализовал меня взглядом. — Позволь мне попробовать подойти к этому вопросу так: ты пожмешь мне руку, или мне вырвать тебе сердце?

Коль скоро он излагал это таким образом… Я хочу сказать, что в ту минуту, когда он потерял выдержку, вспылил и принялся кричать, он показался мне точь-в-точь таким же, как Гаркин. Это придавало достоверности его притязаниям на дружбу с моим бывшим учителем. Я взял протянутую руку и осторожно пожал ее.

— Я… Меня зовут Скив.

Его рукопожатие было холодным, но твердым. Фактически, настолько твердым, что я не мог отнять свою руку так быстро, как мне того хотелось.

— Рад с тобой познакомиться. Я — Ааз.

— Оз?

— Не родня.

— Не родня кому? — спросил я, но он уже снова изучал помещение.

— Ну, здесь, конечно, нет ничего, возбуждающего зависть у его собратьев. Раннепервобытная обстановка, выносить ее можно, но особенно за ней не гоняются.

— Нам она нравилась, — довольно непреклонно заметил я. Теперь, когда я преодолел испуг, мне не понравилось презрение в его голосе. Хижина была не бог весть что и я, разумеется, не испытывал к ней особой привязанности, но мне не по душе была его критика.

— Не сердись, малыш, — спокойно сказал Ааз. — Я ищу мотив, вот и все.

— Мотив?

— Причину того, почему кто-то пришил старину Гаркина. Я не очень увлекаюсь местью, но он был моим собутыльником, и это дело возбудило мое любопытство.

Он прервал изучение помещения и обратился ко мне:

— А как насчет тебя, малыш? Тебе ничего не приходит на ум? Какие-нибудь соблазненные им молочницы или обманутые фермеры? У тебя, знаешь ли, тоже есть в этом интерес. Следующей мишенью можешь оказаться ты.

— Но ведь сделавший это человек убит, — я показал на обугленный ком на полу. — Разве это не конец всего дела?

— Проснись, малыш. Разве ты не видел золотого плаща? Это был профессиональный убийца.

По спине у меня пробежал холодок. Я действительно не подумал об этом. Я начал искать в памяти хоть какой-нибудь ключ к происшедшему.

— Ну… Он сказал, что его послал Иштван.

— Что за Иштван?

— Не знаю… Минутку. Вы хотите сказать, что следующей мишенью могу стать я?

— Ловко, а? — Ааз держал в руке золотой плащ. — Простроченный и полностью выворачиваемый. А я-то всегда дивился, как это выходит, что никто не замечает их, пока они готовятся к прыжку.

— Ааз…

— Хм. Я не собирался тебя пугать. Просто если кто-то объявил сезон охоты на магов вообще или на Гаркина в частности, то у тебя могут возникнуть некоторые… Здрасьте! А это что?

— Что — это? — спросил я, пытаясь рассмотреть его находку.

— Вот это, — ответил он, высоко поднимая какой-то предмет. — Кажется, я здесь не единственный демон.

Это была голова убийцы. Она сильно обуглилась, в некоторых местах проглядывали кости. Мое естественное отвращение к этому зрелищу умерло при виде нескольких очевидных черт лица. Подбородок и уши оказались непривычно заостренными, а на лбу выступали два коротких тупых рога.

— Дьявол! — В ужасе крикнул я.

— Что? А, дьявол. Он не с Девы, он с Бесера. Разве Гаркин ничему тебя не научил?

— Они снова явятся? — спросил я, игнорируя его вопрос. Но Ааз был занят разглядыванием головы.

— Вопрос о том, кто был настолько глуп, чтобы нанимать в убийцы беса? Единственный, кто мне приходит на ум, так это Иштван, но такое невозможно.

— Но ведь выходит, что именно он это и сделал. Разве Вы не помните? Я же Вам рассказывал…

— По-моему ты сказал Иштван.

— Сказал. Минутку, а что сказали Вы?

— Я сказал Иштван… Неужели ты не видишь разницы?

— Нет, — признался я.

— Хм… Она, должно быть, слишком тонка, чтобы ее заметить человеческому уху. А, да ладно. Не имеет значения. Хотя это все меняет. Если Иштван опять взялся за свои старые фокусы, нельзя терять времени. Эй, минуточку! А это что такое?

— Это арбалет, — заметил я.

— С бронебойными стрелами, снабженными теплоискателями? Такое является нормой в этом мире?

— Теплоискателями?

— Это меняет дело, малыш. Мне лучше быстро выписываться из номера.

Он начал уходить в пентаграмму. Я вдруг сообразил, что он готовится к отбытию.

— Эй, подождите! Что происходит?

— Слишком долго потребуется объяснять, малыш. Как-нибудь в другой раз.

— Но Вы же сказали, что следующей мишенью могу стать я!

— Да, но так уж сложилось. Вот что я тебе посоветую: пускайся в бега, и, может быть, они тебя не найдут, пока все не кончится.

У меня закружилась голова. События происходили слишком быстро для моего мышления. Я все еще не знал, ни кем или чем был этот демон, следует ли мне доверять ему, но я знал одно: он был самым близким союзником в ситуации, где меня все явно превосходили.

— А разве Вы не можете мне помочь?

— Нет времени. Я должен двигать.

— А нельзя ли мне отправиться с Вами?

— Ты будешь просто путаться под ногами, может быть, даже навлечешь на меня беду.

— Но без Вас я погибну! — я начал впадать в отчаяние, но на Ааза это не произвело никакого впечатления.

— Вероятнее всего, нет. Слушай, малыш. Я действительно должен сматываться. Хотя бы для того, чтобы доказать тебе, что ты, по моему мнению, выживешь, я покажу тебе маленький фокус, которым ты, может быть, когда-нибудь воспользуешься. Видишь это барахло, которое использовал Гаркин для проведения меня через барьер? Так знай, что можно запросто обойтись и без него. Смотри внимательно, и я покажу тебе, как это делается, когда не видят наши ученики.

Я хотел крикнуть, заставить его остановиться и выслушать меня, но он уже начал действовать. Демон развел руки в стороны на высоте плеч, поднял голову к небесам, глубоко вдохнул, затем хлопнул в ладоши.

Ничего не произошло.

Ааз нахмурился и повторил все с самого начала, на сей раз немного быстрее.

Сцена оставалась неизменной.

— Что-то случилось? — вежливо поинтересовался я.

— Оно не действует, — прорычал Ааз.

— А Вы уверены, что проделываете все правильно?

— Да, я уверен, что проделываю все правильно, точно так же, как был уверен последние пятьдесят раз, проделывая это!

Он казался обиженным.

— А вы не могли бы…

— Слушай, малыш, если бы я знал, что именно случилось, я бы давно уже все исправил. А теперь просто-напросто заткнись и дай мне подумать.

Он уселся, скрестив ноги, в центре пентаграммы, где начал чертить на полу непонятные узоры, что мрачно бормоча себе под нос. Я не знал, что он делает: использует ли какое-то альтернативное заклинание или просто сосредоточенно думает, и решил, что задавать вопросы сейчас неразумно. Вместо раcспросов я использовал время для упорядочения собственных взбаламученных мыслей.

Я все еще не был уверен, является ли Ааз угрозой для меня или единственным возможным спасением. Возможным спасением от большой угрозы. Я хочу сказать, что сейчас мне хотелось верить в то, что он шутил насчет вырывания у меня сердца. Одно я знал наверняка — в этой магии содержалось нечто большее, чем левитирование перьев.

— Так вот в чем дело! — Ааз вскочил на ноги, прожигая взглядом тело Гаркина. — Ух этот недоношенный вомбатов сын!

— А что такое вомбат? — спросил я и сразу же пожалел об этом. Прыгнувший мне в голову мысленный образ был таким ужасающим, что у меня пропало всякое желание узнавать подробности.

— Ну, это весьма убогая шутка. Вот и все, что я могу сказать. — Ааз явно не собирался терять время на объяснения.

— О чем вы толкуете, Ааз?

— Я толкую о Гаркине! Он-то и устроил мне это. Если бы я только мог представить, что дело закончится этим, я бы превратил его в козорыбу при первом же подходящем случае.

— Ааз… Я все еще не понял…

Я замолчал. Он прекратил бушевать и посмотрел на меня. Я рефлекторно съежился, прежде чем узнал в его оскале улыбку. Но мне больше нравилось, когда он бушевал.

— Сожалею, Скив, — промурлыкал он, — полагаю, я выразился не совсем ясно.

С каждой минутой мое беспокойство все возрастало. Я не привык к тому, чтобы люди, не говоря уж о демонах, были со мной любезны.

— Я просто хотел узнать… — проронил я и запнулся.

— Видишь ли, ситуация такова. Мы с Гаркином иногда… немного подшучивали друг над другом. Это началось в один прекрасный день, когда мы выпивали, и он повесил на меня счет. Тогда, вызвав Гаркина в следующий раз, я провел его над озером, и ему пришлось играть свою демоническую роль по горло в воде. Позже он расквитался со мной… Боюсь наскучить тебе объяснением подробностей. В общем, у нас вошло в привычку ставить друг друга в неудобное или неловкое положение. Эта игра, хотя и совершенно безвредная, — ребячество. Однако на сей раз… — Глаза Ааза начали сужаться. — На сей раз этот старый целователь лягушек зашел слишком далеко… Я хочу сказать, что наша игра вышла из-под контроля. Ты согласен?

— Вы все еще не объяснили мне, что случилось?

— Случилось то, что этот вонючий грязелюб отнял у меня мои способности! — взревел он, потеряв самообладание. — Я заблокирован! Я ни черта не могу сделать, если он не снимет своего глупого заклятия! А он не снимет, потому что он мертв! Теперь ты понимаешь меня, фантик плюшевый?!

Я принял решение. Спаситель он или нет, я предпочел бы, чтобы он вернулся туда, откуда появился.

— Ну если я что-нибудь могу сделать…

— Можешь, Скив, мой мальчик. — Ааз вдруг стал сплошное мурлыканье и улыбка. — Все, что от тебя требуется, — это разжечь огонь под старым котлом или что там у вас есть и снять это заклятие. Тогда мы сможем отправиться каждый своей дорогой и…

— Я не могу этого сделать. — прервал его я.

— Ладно, малыш, — его улыбка стала вымученной. — Я буду держаться поблизости, пока ты не встанешь на ноги и не поможешь мне, по дружбе.

— Ничего не выйдет.

— Чего ты хочешь? Крови? — Ааз больше не улыбался. — Если ты попытаешься грабануть меня, я…

— Вы не понимаете! — в отчаянии перебил я. — Я не могу этого сделать, потому что я не могу! Я не знаю как!

Это остановило его.

— Хм… Это серьезно. Тогда вот что я тебе скажу. Если нельзя снять заклятие здесь, что ты скажешь насчет того, чтобы просто вышибить меня в мое родное Измерение, а там уж я найду кого-нибудь, кто его снимет?

— Этого я тоже не могу сделать. Вспомните, я же говорил вам, что никогда не слышал об…

— Ну а что же ты можешь делать? — прервал он меня.

— Я могу левитировать предметы… Ну, небольшие предметы.

— И? — поощрил он.

— И… могу зажечь свечу.

— Зажечь свечу?

— Ну… почти.

Ааз тяжело опустился в кресло и на несколько минут закрыл лицо руками. Я ждал, когда он что-нибудь придумает.

— Малыш, у вас есть в этой дыре что-нибудь выпить?

— Я принесу вам воды.

— Я сказал что-нибудь выпить, а не чем-нибудь помыться!

— Слушаюсь.

Я поспешил принести ему кубок вина из хранимого Гаркином небольшого бочонка, надеясь, что он не заметит, что сосуд не особенно чист.

— Это поможет вам вернуть свои способности? — спросил я.

— Нет. Но это улучшит мое самочувствие, — он одним глотком осушил кубок и с пренебрежением рассматривал сосуд. — Это самая большая емкость в этом доме?

Я рассеянно стал осматриваться в поисках чего-нибудь более вместительного, но Ааз опередил меня. Он поднялся, вошел в пентаграмму и взял жаровню. По опыту я знал, что она была очень тяжелой, но он отнес ее к бочонку, словно она вообще ничего не весила. Выплеснув гаркинское вино, он наполнил жаровню до краев и сделал большой глоток.

— Вот так-то лучше, — выдохнул демон.

Я почувствовал легкую тошноту.

— Ну, малыш, — сказал он, смерив меня оценивающим взглядом, — похоже, мы связаны друг с другом одной веревочкой. Положение не идеальное, но это все, что у нас есть. Время закусить, расписать пульку и разыграть сданные нам карты. Ты ведь знаешь, что такое карты, не так ли?

— Конечно, — подтвердил я, слегка уязвленный.

— Хорошо.

— А что такое пулька?

Ааз закрыл глаза, словно боролся с какой-то внутренней смутой.

— Малыш, — произнес он наконец, — похоже на то, что это партнерство сведет одного из нас с ума. И мне кажется, что это буду я, если ты не сможешь воздержаться от тупоумных вопросов на каждом втором предложении.

— Но я же не понимаю и половины сказанного вами!

— Гм… Вот что я тебе скажу. Попробуй накапливать вопросы и задавать их мне все чохом один раз в день. Лады?

— Постараюсь.

— Отлично. Итак, вот как я рассматриваю создавшуюся ситуацию. Если Иштван нанимает в убийцы бесов…

— А что такое бес?

— Малыш, дашь ты мне передохнуть?

— Извини, Ааз. Продолжай.

— Спасибо. Ну… вот, пожалуйста! — он обратил взор к небесам, призывая их в свидетели. — Я не помню, о чем я говорил!

— О бесах, — помог я.

— О! Верно. Так вот, если он нанимает бесов и вооружает их нестандартным оружием, это может означать только одно — он снова принялся за свои старые фокусы. Ну а поскольку у меня нет моих способностей, я не могу убраться отсюда и поднять тревогу. Вот тут-то, малыш, в игру вступаешь ты. Понял? — он выжидающе посмотрел на меня.

— Извини, Ааз, — сказал я тихим жалким голосом, в котором едва узнал свой собственный, — но я не понимаю ни единого слова из всего сказанного тобой.

Я вдруг почувствовал, что плачу, и поспешно отвернулся, чтобы он меня не увидел плачущим. Я сидел так, со струящимися по щекам слезами, боясь вытереть их, и не мог понять, почему меня заботит, увидит меня демон в слезах или нет. Не знаю, долго ли я оставался в таком положении, но меня вернуло к реальности прикосновение мягкой руки.

— Эй, малыш, не казни себя, — голос Ааза был удивительно ласковым. — Не твоя вина, что Гаркин сквалыжничал со своими тайнами. Никто и не ждет от тебя знания того, чему тебя никогда не учили. Поэтому нет причин для огорчений.

— Просто я чувствую себя таким глупым, — сказал я, не поворачиваясь.

— Ты не глуп, малыш. Уж я-то знаю. Будь ты глуп, Гаркин не взял бы тебя в ученики. Эта ситуация так занесла меня, что я забылся и попытался говорить с учеником так, словно он уже законченный маг. А это глупо.

Я молчал.

— Черт возьми, малыш! — он слегка встряхнул меня за плечо. — Сейчас ты владеешь магией больше, чем я.

— Но ты больше знаешь, — наконец ответил я.

— Но не могу этим воспользоваться. Знаешь, малыш, у меня есть идея. Со смертью старины Гаркина ты в своем роде отрезанный ломоть. Что ты скажешь на то, чтобы временно записаться в ученики ко мне? Начнем обучение с азов, так, словно ты впервые столкнулся с магией. И будем проходить все шаг за шагом с самого начала. Что ты на это скажешь?

Несмотря на плохое настроение, я воспрянул духом. Как он выразился, я не глуп. Я способен узнать выгоду, когда вижу ее.

— Вот здорово! Это кажется великолепным, Ааз!

— Значит, заметано?

— Заметано, — ответил я и протянул руку.

— А это что такое? — прорычал он. — Разве моего слова тебе недостаточно?

— Но ты же сказал…

— Совершенно верно. Ты теперь мой ученик, а я не пожимаю руки ученикам направо и налево.

Я убрал руку. Мне пришло в голову, что, возможно, наш союз будет не без шипов.

— Итак, вот что мы должны предпринять относительно текущей ситуации…

— Но я же еще не получил никаких уроков!

— Совершенно верно. Вот твой первый урок. Когда надвигается кризис, не трать зря энергию на желание обладать сведениями или умениями, которыми ты не обладаешь. Окапывайся и управляй ситуацией как можешь, с помощью того, что у тебя есть. А теперь заткнись, пока я не введу тебя в курс дела… ученик.

Я заткнулся и приготовился слушать. Он с минуту изучал меня, затем кивнул удовлетворенно, отхлебнул еще из жаровни и начал:

— Итак, ты уже имеешь смутное представление о других Измерениях, потому что я кое-что уже рассказывал тебе о них. Ты также знаешь по опыту, так сказать из первых рук, что маги могут открывать проходы между этими Измерениями. Разные маги используют эту способность на свой лад. Некоторые из них, вроде Гаркина, пользуются ею только для того, чтобы произвести впечатление на деревенщину: вызовы демона, видение других миров и тому подобные штучки. Но есть и другие, с мотивами не столь чистыми.

Он остановился, чтобы отхлебнуть еще вина. Удивительное дело: я не испытывал ни малейшего желания перебивать его вопросами.

Ааз продолжал:

— В разных измерениях технология прогрессировала с различной скоростью, так же как и магия. Некоторые маги используют это к собственной выгоде. Они не циркачи, они контрабандисты, покупающие и продающие технологию через барьеры ради собственной выгоды и власти. Большинство изобретателей в любом измерении на самом деле скрытые маги.

Должно быть, я нахмурился, сам того не сознавая, но Ааз это заметил и ухмыльнулся.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Скив. Все это кажется немного бесчестным и беспринципным. На самом деле это довольно этичная компания. У них есть свод неписаных правил, называемый Кодексом Контрабандистов, и они весьма строго соблюдают его.

— Кодексом Контрабандистов? — переспросил я, на миг забывшись. Но на этот раз Ааз, кажется, не возражал.

— Он похож на Кодекс Наемников, но менее насильственный и более выгодный. Во всяком случае, один из статей этого Кодекса гласит, что нельзя приносить изобретение в измерение, если это изобретение чересчур прогрессивно для него — вроде переброски управляемых ракет в культуру длинного лука или лазеров в эпоху камня и пороха.

Я с величайшим трудом удерживался от вопросов.

— Как я уже говорил, — продолжал Ааз, — большинство магов придерживаются Кодекса, но иногда на свет вылезает паршивая овца. Вот мы и подошли к Иштвану.

При звуке этого имени я ощутил внезапный холодок.

— Некоторые говорят, что у него «не все дома», — объяснял Ааз. — Я же лично думаю, что у него там много лишнего магического барахла. Но как бы там ни было, Иштван почему-то вбил себе в голову, что должен править Измерениями, всеми без исключения. Он уже давно пробовал провернуть дело, но мы вовремя прослышали об этом, и наша компания объединилась, чтобы преподать ему урок хороших манер. Именно тогда я и встретился с Гаркиным.

Ааз пролил из жаровни на пол немного вина, и я стал сомневаться в его трезвости. Но когда он заговорил снова, голос его звучал твердо:

— Я думал, что после последней взбучки Иштван оставил мысль о своих притязаниях на власть. Мы даже подарили ему несколько сувениров, чтобы он не забывал о нашем уроке. И тут вдруг обнаруживается это дело. Если он нанимает наемников из другого Измерения и вооружает их оружием развитой технологии, то, вероятно, он снова пытается оседлать своего конька.

— Что сделать?

— Я же тебе уже говорил: захватить власть над другими Измерениями.

— Я понял. Но как? Я хочу сказать, как то, что он делает в этом Измерении, поможет ему править другими?

— Ах, это! Ну, каждое Измерение обладает определенным количеством энергии, которую можно сконцентрировать и обратить в магию. Разные Измерения обладают разным количеством энергии, и энергия каждого Измерения распределяется или разделяется магами данного Измерения. Если Иштван сможет взять под контроль или убить всех магов в этом Измерении, то он сможет использовать всю магическую энергию для нападения на другое Измерение. Если сумеет победить и там, у него будет энергия из двух Измерений для нападения на третье и так далее. Как видишь, чем дальше он продвигается в своих замыслах, тем сильнее становится и тем труднее будет его остановить.

— Теперь понимаю, — сказал я, искренне радуясь и наполняясь энтузиазмом.

— Хорошо. Теперь ты наконец понимаешь, почему мы должны остановить его.

Я перестал испытывать радость и энтузиазм.

— Мы? Ты имеешь в виду нас? Тебя и меня?

— Знаю, малыш, это не бог весть какие силы, но это все, что у нас есть.

— Думаю, теперь и мне необходимо выпить немножко этого вина.

— Нет, малыш. Тебе сейчас нужно учиться и практиковаться как можно больше, если мы хотим остановить Иштвана. Чокнутый он или нет, но когда дело доходит до магии, он молодец хоть куда.

— Ааз, — произнес я, — скажи мне правду. Ты веришь в то, что сможешь научить меня всей необходимой магии, чтобы у нас появился шанс остановить его?

— Конечно, малыш. Я бы даже и пытаться не стал, не будь я уверен в этом. Доверься мне.

Меня его слова не убедили, да и в голосе Ааза проскользнуло сомнение.

— Хм… Хотя это и не комбинезон, сшитый на заказ, но должно сойти, — пробормотал Ааз.

Мы попытались облачить его в подходящую одежду. Он оценивал результат в найденном нами маленьком темном зеркале, поворачивая его то так, то эдак, чтобы поймать по частям свое отражение.

— Если бы мы смогли найти какой-нибудь другой цвет вместо этого ужасного коричневого…

— Это все, что у нас есть, — ответил я.

— Ты уверен?

— Убежден. У меня две рубашки, и обе коричневые. Одну носишь ты, другую — я.

— Хм… — произнес он, внимательно изучая меня. — Может быть я выглядел бы получше в светло-коричневом. А, да ладно, мы можем поспорить об этом позже.

Его внимание к своей внешности вызвало у меня любопытство. Он ведь не собирался с кем-либо встречаться. Вид чешуйчатого демона огорошил бы любого из местных, что бы он ни надел. Однако я полагал, что в настоящее время мудрее всего помалкивать и соглашаться с его капризами.

В результате наших стараний получился довольно-таки приличный вариант костюма. Правда, рукава рубашки из-за несуразной длины рук Ааза были несколько коротковаты, хотя я был выше его ростом. Штаны пришлось немного подрезать, так как ноги демона по человеческим меркам были слишком короткими. Сидело все на нем довольно мешковато — впрочем, как и на мне, — так как одежду себе я шил сам. Портновское искусство — не мой конек.

Ааз надел сапоги Гаркина, которые, на удивление, пришлись ему впору. Когда он начал снимать их с учителя, я попытался было робко возразить, но Ааз вполне резонно объяснил, что Гаркину они больше не нужны, а ему еще пригодятся. Он назвал это прагматизмом и ситуационной этикой, которая окажется весьма полезной, если я всерьез собираюсь стать магом.

— Эй, малыш! — Прервал мои размышления голос Ааза. Он занимался рысканием по разным сундукам и шкафам избушки. — Неужели у вас здесь нет ничего из оружия?

— Оружия?

— Да. Знаешь, вещичек вроде той, что убила старину Гаркина. Мечи, ножи, луки и тому подобное.

— Я знаю, что это такое. Просто я не ожидал, что ты этим заинтересуешься.

— Почему же?

— Ну… Я думал, потому что ты маг.

— Не будем больше об этом, ладно, малыш? Кроме того, какое это имеет отношение к оружию?

— Просто я никогда не знал ни одного мага, применяющего иное оружие, кроме своих способностей.

— В самом деле? И сколько же магов ты знал?

— Одного, — признался я.

— Восхитительно! Слушай, малыш, если старина Гаркин не хотел пользоваться оружием, это его проблема. Я лично хочу. Гаркин, если ты заметил, убит.

Спорить с подобной логикой было трудно.

— Кроме того, — продолжал он, — неужели ты действительно хочешь начать войну с Иштваном и его стаей, не имея ничего, кроме своей магии и моей ловкости?

— Сейчас помогу тебе искать, — сдался я.

Мы продолжали шарить в поисках оружия, но, кроме арбалета, убившего Гаркина, мало что нашли. Один из сундуков выдал нам меч с рукоятью, инкрустированной самоцветами. Еще мы обнаружили на рабочем столе Гаркина два ножа: один с белой рукоятью, другой с черной. Больше в хижине не оказалось ничего, даже отдаленно напоминающего боевое снаряжение.

— Просто не верится! Меч с грязным клинком, скверным балансом и липовыми самоцветами на рукоятке и два ножа, которые не точили с тех пор, как изготовили. Всякого, кто так содержит оружие, следует проткнуть им насквозь.

— Его и проткнули.

— Верно замечено. Ну если это все, что у нас есть, то именно этим нам и придется воспользоваться.

Он повесил меч на бедро и заткнул за пояс нож с белой рукоятью. Я подумал, что второй нож Ааз отдаст мне, но вместо этого он нагнулся и засунул его за голенище своего сапога.

— А разве я не получу хотя бы один из ножей?

— Ты умеешь им пользоваться?

— Ну…

У меня за поясом под рубашкой имелся маленький ножик, которым я пользовался для снятия шкурок с мелкой дичи. Даже на мой неопытный взгляд, он превосходил по качеству ножи, только что присвоенные Аазом.

— Ладно, малыш. Где старик хранил свои деньги?

Я показал ему. Один из камней в очаге вынимался, и за ним была спрятана небольшая кожаная сумка. Ааз подозрительно разглядывал монеты, держа их на ладони.

— Я думаю, малыш, что медь и серебро в этом Измерении немного стоят, верно?

— Ну, серебро в какой-то мере ценно, но оно стоит не так много, как золото.

— Тогда на что этот цыплячий корм? Где настоящие деньги?

— У нас их никогда не водилось в большом количестве.

— Брось… Я еще не встречал ни одного мага, который бы не прятал кубышку с монетами. То, что он их не тратил, еще не означает, что у него их нет. А теперь постарайся припомнить: разве ты никогда не видел здесь чего-нибудь из золота или драгоценных камней?

— Есть несколько таких вещей, но они защищены заклятиями.

— Малыш, подумай хорошенько. Если бы ты был дряхлой, старой развалиной, не способной выбраться самостоятельно даже из бумажного пакета, как бы ты защитил свои сокровища?

— Не знаю.

— Восхитительно. Я тебя научу, когда мы их найдем.

Вскоре на столе перед нами появилась небольшая кучка добычи. К большинству предметов я давно относился с трепетом. Здесь были: золотой амулет в виде солнца, у которого не хватало трех лучей; золотая статуэтка человека с головой льва; три Жемчужины Краула и кольцо с большим самоцветом, снятое с руки Гаркина. Ааз взял солнечный амулет.

— Вот пример того, о чем я хочу рассказать. Я полагаю, существует история о том, что случилось с тремя недостающими лучами?

— Ну, — начал я, — Было одно затерянное племя, поклонявшееся огромной змеежабе…

— Оставь! Это старая уловка. Объясняю. Для того, чтобы сберечь свое богатство, ты делаешь вот что: относишь все свое золото к ювелиру и заказываешь ему что-нибудь со множеством маленьких выступов, или рук, — он поднял амулет повыше, — Или солнечных лучей. Этим ты убиваешь сразу двух зайцев. Во-первых, у тебя появляется нечто мистическое и сверхъестественное, ты добавляешь историю о привидении, и никто к нему не смеет прикоснуться. А во-вторых, оно имеет то преимущество, что если тебе понадобится немного наличных, ты просто отламываешь луч или руку и продаешь их по цене золота. Вместо того, чтобы потерять свою ценность, стоимость оставшегося предмета возрастает из-за мистической истории, странных обстоятельств, при которых его разодрали на куски, — вымышленных, конечно.???

— Значит, ни одна из этих вещей не обладает никакими магическими свойствами или заклятиями?

— Ну, этого я не говорил. Иногда натыкаешься на настоящий предмет, но такое случается редко.

— А как отличить настоящий от липового?

— Я так понимаю, Гаркин не научил тебя видеть ауры. Ну оно и понятно. Боялся, вероятно, что ты стащишь его сокровища и сбежишь. Ладно, малыш, настало время для твоего первого урока. Ты когда-нибудь грезил? Ну, знаешь, просто глядел на что-то, давая своим мыслям возможность бродить где придется?

Я кивнул.

— Отлично. А сейчас развались на стуле так, чтобы твоя голова оказалась на уровне стола. Совершенно верно. Удобно? Прекрасно. Теперь я хочу, чтобы ты посмотрел через стол на стену. Не фокусируйся на ней, просто гляди на нее и дай своим мыслям свободный ход.

Я сделал, как он сказал. Было трудно не фокусировать внимание в определенной точке, поэтому я занялся своими мыслями. О чем я думал? Ну о чем я думал, когда чуть не зажег свечу? Ах да. «Я — Скив. Я могуч, и моя мощь растет с каждым днем». Я улыбнулся про себя. С помощью демона я скоро стану знающим чародеем. И это будет началом. После этого…

— Эй! — воскликнул я, выпрямляясь на стуле.

— Что ты видел?

— Было… Мне показалось…

— Малыш, не затрудняй мне работу. Что ты видел?

— Мне на секунду показалось, что вдруг увидел кольцо и красное свечение вокруг него, но когда я посмотрел прямо на кольцо, оно исчезло.

— Кольцо, да? Понятно. Тогда все. Остальное добро нам сгодится.

— Что это было?

— Что? А, то, что ты увидел? Это была аура. Ее имеют большинство людей. И некоторые места. Но она верный тест для проверки — истинно ли магический какой-нибудь предмет. Голову даю на отсечение, что именно с помощью этого кольца старина Гаркин и зажарил убийцу.

— Разве мы не возьмем его с собой?

— Ты знаешь, как с ним обращаться?

— Нет…

— И я нет. Не хватало еще таскать с собой кольцо, испепеляющее огнем. Особенно если мы не знаем, как активизировать его. Может быть, другие найдут это кольцо и оно обернется против них.

— Кто это — другие? — прицепился я.

— Ну… другие убийцы.

— Какие другие убийцы? — Я пытался казаться спокойным, но голос срывался.

— Все правильно. Ты же в первый раз столкнулся с ними, не так ли? Я бы подумал, что Гаркин…

— Ааз, ты не мог бы изъясняться попроще?

— О! Разумеется, малыш. Убийцы никогда не работают в одиночку. Вот поэтому-то они никогда и не промахиваются. Они работают группами от двух до восьми членов. Где-то в округе, вероятно, есть бригада поддержки. Учитывая уважение Иштвана к Гаркину, я бы предположил, что он не пошлет на подобное задание меньше шести убийц, а может, даже две бригады.

— Ты хочешь сказать, что все это время, пока ты тут валял дурака с одеждой и мечом, где-то рядом находятся новые убийцы?

— Расслабься, малыш. Это же бригада поддержки. Они будут ждать в стороне и не тронутся с места, по крайней мере до завтра. Это профессиональная этика. Они хотят предоставить этому жмурику время для маневра. Кроме того, по традиции убийца, осуществляющий операцию, получает право выбора любой случайной добычи, прежде чем появятся другие и поделят все поровну. Так делают все, и считается вежливым не замечать, что часть добычи прикарманена до официального дележа.

— А откуда ты так много знаешь об убийцах, Ааз?

— Гулял с одной… Замечательная девушка, но не умела держать язык за зубами, даже в постели. Иногда я гадаю, а стережет ли кто-нибудь свои профессиональные секреты действительно так крепко, как они все это утверждают?

— И что же случилось?

— С кем?

— С этой знакомой.

— Не твое дело, малыш. — Ааз снова стал грубым. — Нас ждет работа.

— Что мы будем делать?

— Ну, сперва закопаем беса. Может быть, это собьет других с нашего следа и они подумают, что он хапнул всю добычу и исчез. Такое частенько случается.

— Нет, я имею в виду — после этого. Мы готовимся к путешествию, но куда мы отправляемся?

— Малыш, иногда ты вызываешь у меня беспокойство. Это даже не магия. Это военная акция, диктуемая здравым смыслом. Во-первых, мы найдем Иштвана; во-вторых, оценим его силу; в-третьих, составим план; в-четвертых, приведем его в исполнение, так же как, будем надеяться, и приговор Иштвану. Потом…

— Подожди, Ааз, нельзя ли на минутку вернуться к первому пункту? Где мы найдем Иштвана?

Это остановило его.

— Разве ты не знаешь, где он обитает?

— До сегодняшнего дня я даже имени его не слыхал.

Довольно долго мы молча сидели, уставясь друг на друга.

С тех пор, как началось наше путешествие, Ааз использовал каждую свободную минуту, чтобы поработать над своим оружием. Даже когда мы просто останавливались отдохнуть у ручья, он занимался заточкой лезвий ножей или налаживанием баланса. За последнюю неделю я больше узнал об оружии, чем за всю свою жизнь.

— Думаю, теперь я все понял, малыш, — заговорив, Ааз перестал затачивать меч и изучал режущую кромку клинка.

— Что ты понял? — поинтересовался я.

— Почему люди в этом мире обучаются владению либо оружием, либо магией, а не тому и другому разом.

— И почему же?

— Я вижу две причины. Прежде всего это вопрос отточенности рефлексов. Если тебя обучали владению оружием, ты прореагируешь на опасность оружием, если ты овладел магией, ты прореагируешь магией. Но если тебя учили и тому и другому, то в самый неподходящий момент ты заколеблешься, пытаясь решить, чем воспользоваться, и тебя, пока ты занят этой проблемой, вконец искалечат. Поэтому-то Гаркин, как мне кажется, и обучал тебя только магии. Вероятно, и его самого обучали только ей.

Переварив в мозгу версию Ааза, я сказал:

— В этом есть логика. А какова вторая причина?

— График обучения. — Он усмехнулся. — Если то, что ты рассказал мне о продолжительности жизни в этом мире, хоть приблизительно верно и если принять тебя за образец того, как быстро обучаются люди в этом мире, то у вас есть время на освоение только одной из этих наук.

— Я предпочитаю первое объяснение.

Он фыркнул и вернулся к заточке ножа.

Вначале его шпильки уязвляли мое самолюбие, но теперь я не обращал на них внимания. У него, кажется, вошло в привычку критиковать все в нашем мире, в особенности меня. После недели его беспристанных уколов единственное, что удивило бы меня, — это если бы он перестал ворчать.

Сам я был весьма доволен своими успехами в магии. Под руководством Ааза мои способности возрастали с каждым днем. Одним из самых ценных усвоенных мною уроков было черпание сил прямо из земли. Дело заключалось в рассматривании энергии как осязаемой силы и перекачивании новой энергии по одной ноге в мозг, с одновременным выпуском истощенной энергии по другой ноге обратно в землю. Я уже мог полностью подзарядиться даже после целого дня тяжелого пути, просто постояв несколько минут неподвижно, с закрытыми глазами и производя этот энергетический обмен. На Ааза, как всегда, это не произвело впечатления. По его мнению, мне полагалось осуществлять энергетический обмен на ходу, но я не позволял его ворчанию приглушить мой энтузиазм. Я обучался всему быстрее, чем раньше.

— Эй, малыш! Достань-ка мне кусок дерева.

Я улыбнулся про себя и огляделся. Примерно в десяти футах от меня лежала тонкая засохшая ветка. Я неторопливо вытянул палец, и она отправилась в полет, мягко проплыв через поляну и паря в воздухе перед Аазом.

— Неплохо, малыш, — признал он.

Затем его меч сверкнул как молния, разрубив ветку на два куска, которые тут же упали на землю. Он подобрал один из них и изучил место разруба.

— Хм… У этого меча еще есть будущее. А почему ты позволил им упасть?

— Не знаю. Я испугался, когда ты взмахнул мечом.

— О, неужели?

Он вдруг бросил в меня палку. Я закричал и попытался увернуться, но она все же больно ударила меня по плечу.

— Эй! Что ты делаешь?

— Назовем это предметным уроком. Ты знаешь, что можешь контролировать эту палку, потому что ты только что это делал, когда доставлял ее ко мне. Так зачем же ты отскакивал? Почему ты не остановил ее магией?

— Мне не пришло это в голову. Ты же не дал мне времени на раздумье.

— Ладно, давай раздумывай! На этот раз ты знаешь, что надвигается.

Он подобрал второй кусок дерева и ждал, злорадно ухмыляясь. Я проигнорировал его ухмылку, давая себе успокоиться, а затем кивнул, показывая, что готов.

Палка ударила меня прямо в грудь.

— У-у-у! — прокомментировал я.

— Вот в этом-то, мой юный друг, и заключается разница между занятиями в классе и полевых условиях. Класс — место для теоретических занятий. А на практике тебе никогда не представится такой роскоши — лениво собираться с силами. Да и мишень редко бывает неподвижной.

— Объясни, Ааз, почему получается так, что ты, стараясь заставить меня быть уверенным в собственных силах, всякий раз выбиваешь у меня почву из-под ног, как только я начинаю думать, что чего-то достиг?

Он сложил меч в ножны и встал.

— Уверенность в себе, малыш, — чудесная вещь, но только если она оправдана. В один прекрасный день мы рискнем жизнью одного из нас или обоих, полагаясь на твои способности, и мы проиграем, если ты будешь заблуждаться на свой счет. А теперь давай принимайся за работу!

— Гм… А у нас есть время?

— Расслабься, малыш. Бесы — народ цепкий, но путешествуют они медленно.

Наша стратегия по выходе из хижины была простой: ввиду отсутствия определенного направления нашего поиска мы идем вдоль силовых линий мира, пока не найдем Иштвана или не обнаружим другого мага, который сможет направить нас к нему.

Вы можете спросить, что такое силовые линии. Я тоже спросил. Силовые линии, как объяснил Ааз, — это пути мира, по которым свободнее всего течет его энергия. В чем-то они схожи с магнитными линиями.

Вы спросите, что такое магнитные линии. Я спросил. Не буду приводить ответ Ааза, но, по-моему, он ничего не объяснил.

Так или иначе, силовые линии — это союзник и одновременно враг. Те, кто хочет черпать энергию этих линий, обычно строят жилище на одной из них или поблизости. Это облегчает им перекачивание энергии, но в то же время создает угрозу быстрого обнаружения магов их врагами.

По мнению Ааза, Гаркина обнаружили именно по силовой линии. Следовательно, существует вероятность того, что и мы сумеем отыскать Иштвана по этому ориентиру.

Конечно, я ничего не знал ни о силовых линиях, ни о том, как следовать по ним, до тех пор, пока Ааз не научил меня. Техника оказалась несложной, что уже было хорошо, так как у меня хватало забот с усвоением других уроков, которыми завалил меня Ааз.

Нужно было просто закрыть глаза и расслабиться, пытаясь представить себе висящее в воздухе обоюдоострое копье, пылающее желто-красным светом. Интенсивность свечения указывала на близость силовой линии, направление наконечника — на течение энергии. Похоже на стрелку компаса.

Как только мы определили, что Гаркин, как и подозревал Ааз, открыл свою лавочку на силовой линии, и установили направление течения энергии, мы столкнулись с новой проблемой: в какую сторону следовать вдоль линии?

Решение этого вопроса осложнялось тем, что, как предполагал Ааз, на одном из направлений нас может поджидать бригада бесов-убийц. Но на каком именно? Мы решили эту проблему, двигаясь в течение одного дня перпендикулярно силовой линии, потом два дня параллельно ей, а затем вернулись обратно к линии и продолжили наше путешествие. Таким образом мы надеялись обойти убийц.

Это и сработало и не сработало.

Сработало в том смысле, что мы не наткнулись на засаду. И не сработало потому, что теперь они, кажется, шли по нашему следу, хотя оставалось неизвестным, действительно ли бесы преследовали нас или просто возвращались вдоль силовой линии обратно к Иштвану.

— А что, если мы идем не в ту сторону? — спросил я. — Что, если они на самом деле преследуют нас?

— Я уже в который раз говорю тебе, малыш, — настаивал Ааз, — это добрый знак. Он означает, что мы выбрали верное направление и что мы доберемся до Иштвана, опередив доклад его наемных убийц.

— И как долго мы будем путешествовать в этом направлении, прежде чем сдадимся и признаем это?

— Сколько, по-твоему, тебе потребуется времени для освоении магии в такой степени, чтобы устоять против стаи бесов-убийц, вооруженных в других Измерениях?

Этого я не знал, но сказал твердо:

— Давай приниматься за работу.

Он огляделся и показал на искривленное плодовое дерево, усеявшее всю поляну своими опадышами.

— Ладно. Вот что я от тебя хочу. Пялься на небо, созерцай свой пупок или что угодно. А потом, когда я скомандую, используй свою силу, чтобы схватить один из этих плодов и кинуть его мне.

Не знаю, сколько часов мы потратили на эту муштру. Это труднее, чем кажется, — бросать все свои мысли с места. И как раз когда я подумал, что добился успеха и заслуживаю одобрения, Ааз изменил тактику. Он завязывал разговор, преднамеренно отвлекая меня, а затем прерывал его на середине фразы своим сигналом. Нет нужды говорить, что я каждый раз терпел фиаско.

— Расслабься, малыш. Слушай, попробуй сделать так. Вместо того чтобы каждый раз собирать силы с нуля, создай внутри себя небольшой запас энергии. Просто привыкни сохранять этот резерв в целости и сохранности для прикрытия, пока ты занят наводкой своих основных пушек.

— А что такое пушка?

— Неважно. Просто нарасти этот резерв, и мы попробуем снова.

Благодаря этому совету тренировка стала приносить положительные результаты.

Наконец Ааз прервал практические занятия и заставил меня помогать ему практиковаться с ножом. Эта задача доставляла мне большое удовольствие. Она требовала использования моих сил для левитирования одного из плодов и отправки его в полет вокруг поляны, пока Ааз не всадит в него нож. В качестве добавочного изящного штриха я затем извлекал из плода нож и левитировал его обратно к Аазу для новой попытки. Упражнение отличалось монотонностью, но я совсем не устал от него. То, как сверкающий, делающий сальто осколок стали бросался на перехват плода, когда Ааз бросал его сначала верхом, потом низом, а затем через спину, казалось почти сверхъестественным.

— Останови его, Скив!

Крик Ааза вывел меня из мечтательного состояния. Не думая, я мысленно потянулся… и нож остановился в воздухе!

Я моргнул, но удержал его плавающим в футе от плода, тоже висевшего на своем месте в воздухе.

— Здрасьте! Вот это номер, Скив! Теперь тебе есть чем гордиться!

— Я сумел! — произнес я, не веря собственным глазам.

— Ты безусловно сумел! В один прекрасный день этот маленький образчик магии спасет тебе жизнь.

Я по привычке левитировал нож обратно Аазу. Он взял его и начал было засовывать за пояс, но остановился, чуть склонив голову набок.

— Ты преуспел в своем мастерстве как раз вовремя. Кто-то приближается.

— Откуда ты знаешь?

— Мой слух немного лучше, чем твой, вот и все. Без паники. Это не бесы. Судя по звуку, копытный зверь. Никакой дикий зверь не двигается так прямолинейно и так ритмично.

— Может, нам лучше спрятаться?

— Пока нет. — Он усмехнулся мне. — Ты быстро совершенствуешься. Настало время научить тебя новому заклинанию. У нас есть еще несколько дней, прежде чем этот неизвестный доберется сюда.

— Дней?

Ааз быстро приспосабливался к нашему Измерению, но с единицами времени у него еще не все ладилось.

— Перечисли еще раз ваши измерения времени, — проворчал он.

— Секунды, минуты, часы…

— Минут! У нас есть еще несколько минут.

— Минут?! Я не могу научиться новому заклинанию за несколько минут!

— Разумеется, можешь. Это легко. Все, что от тебя требуется сделать, — это замаскировать мои черты, чтобы они походили на человеческие.

— А как мне это сделать?

— Так же, как делаешь все остальное, — мысленно. Сперва закрой глаза… Закрой их! Отлично. Теперь представь другое лицо.

Мне пришло на ум только лицо Гаркина, и я представил себе два лица — его и Ааза, бок о бок.

— Теперь перемести новое лицо на мое и налепи или нарасти необходимые черты. Как глину… Сохраняй его в подсознании и открой глаза.

Я посмотрел на Ааза и почувствовал разочарование.

— Не сработало!

— Разумеется, сработало.

Он посмотрел в темное зеркало, выуженное им из поясной сумки.

— Но ты же не изменился!

— Нет, изменился. Ты этого не можешь увидеть, так как чары наложил ты. Это иллюзия, а поскольку твой разум знает правду, тебя эти чары не обманывают, но любого другого обманут. Гаркин, а? Ну, пока и это сойдет.

Его отождествление нового лица ошеломило меня.

— Ты действительно видишь лицо Гаркина?

— Разумеется. Хочешь взглянуть?

Он предложил мне зеркало и усмехнулся. Это была плохая шутка. Одно из первых открытых нами обстоятельств, касавшихся его сомнительного статуса в этом мире, заключалось в том, что, в то время как он мог видеть себя в зеркалах, никто из нашего мира сделать этого не мог. Я, по крайней мере, не мог.

Теперь я и сам услышал подъезжающего всадника.

— Ааз, что нам делать?

— Положись на меня, малыш. Нам не о чем беспокоиться.

Но я все равно беспокоился. Теперь всадник появился в поле зрения. Это был высокий мускулистый мужчина, судя по виду, рыцарь. Такое впечатление подкреплялось везшим его массивным боевым единорогом, нагруженным оружием и доспехами.

— Ой, Ааз. Не стоит ли нам…

— Расслабься, малыш. Смотри сюда.

Он шагнул вперед, подняв руку.

— Здравствуй, незнакомец. Далеко ли отсюда до ближайшего города?

Рыцарь повернул своего скакуна к нам. Он было поднял руку в приветствии, но затем вдруг весь напрягся. Нагнувшись вперед, он прищурился, вглядываясь в Ааза, а затем в ужасе откинулся в седле. — Клянусь богами, демон!

Ужас парализовал рыцаря ненадолго. Не успел он сделать свое открытие, как принялся действовать. Он откинулся в седле и принялся лихорадочно шарить в одной из седельных сумок — поза, в лучшем случае, ненадежная.

Очевидно, не только я заметил неустойчивость его позы. Ааз с криком прыгнул вперед, взмахнув руками перед мордой единорога. Тот, будучи животным разумным, встал на дыбы и понес, сбросив рыцаря головой на землю.

— Клянусь богами! — взревел тот, пытаясь выпутаться из неизящной кучи доспехов и оружия. — Я убивал людей и за меньшее!

Я решил, что если требуется избежать его угрозы, то мне следует приложить руку к этому делу. Мысленно протянув ее, я схватил камень размером с кулак и с силой запустил его в незащищенный лоб рыцаря. Тот рухнул, как зарезанный бычок.

Переводя дух, мы с Аазом разглядывали упавшего.

— «Расслабься, Скив! Это будет легко, Скив! Положись на меня, Скив!» И что из этого вышло? — возмущался я.

— Заткнись, малыш! — Ааз шарил в своей сумке.

— Не хочу затыкаться, я хочу знать, что случилось с «верным» заклинанием, которому ты научил меня.

— Я в некотором роде сам теряюсь в догадках. — Он вынул зеркало и вгляделся в него. — Вот что, малыш. Проверь-ка его ауру и посмотри, нет ли чего необычного.

— «Заткнись, малыш!.. Проверь его ауру, малыш!..» Тебе не кажется, что я был в некотором роде… Эй!

— Что такое?

— Его аура! Она красновато-желтая, за исключением голубого пятна у него на груди.

— Так я и думал! — Ааз склонился над упавшим, словно хищный зверь. — Посмотри-ка на это!

На ремешке с шеи рыцаря свисал грубый серебряный амулет, изображавший саламандру с одним глазом в центре лба.

— Что это? — спросил я.

— У меня есть предположение, хотя я не совсем уверен. А теперь подыграй мне в этом деле. Я хочу, чтобы ты снял формоисказительное заклинание.

— Какое заклинание?

— Брось, малыш, очнись! Заклинание, изменившее мое лицо.

— Именно это-то я и имею в виду. Какое заклинание?

— Слушай, малыш, не пререкайся! Просто сделай это! Он скоро очухается.

Я со вздохом закрыл глаза и занялся этой кажущейся бессмысленной задачей.

На этот раз дело пошло легче. Я вообразил лицо Гаркина, затем расправлял черты до тех пор, пока перед моим мысленным взором не предстало злобно глядящее на меня лицо Ааза. Я открыл глаза и посмотрел на него. Он выглядел как Ааз. Восхитительно!

— А что теперь?

Словно в ответ, рыцарь застонал и сел. Он тряхнул головой, и открыл глаза. Взгляд рыцаря упал на Ааза, после чего он моргнул, посмотрел опять и потянулся за мечом — только для того, чтобы обнаружить его пропажу: Ааз не сидел сложа руки, пока я снимал заклятие.

Ааз заговорил первым:

— Спокойно, незнакомец. Дело обстоит совсем не так, как тебе кажется.

Рыцарь вскочил на ноги и принял боевую стойку, сжав кулаки.

— Берегись, демон! — глухо провозгласил он. — Я не беззащитен!

— Да неужели? Поясни! Но прежде всего я не демон.

— Знай же, демон, этот амулет делает меня способным видеть насквозь любые заклинания и узреть тебя таким, каков ты есть на самом деле!

Так вот оно что! Моя уверенность в собственных силах стремительно возвращалась.

— Друг, хотя ты можешь мне и не поверить, но вид этого талисмана наполняет меня радостью, потому что он дает мне возможность доказать то, что я собираюсь рассказать тебе.

— Не трать зря время на вранье! Я проник сквозь твою личину! Ты демон!

— Правильно. Ты не мог бы оказать мне одну небольшую услугу? — Ааз спокойно сидел на земле, скрестив ноги. — Ты можешь снять на минутку амулет?

— Снять его? — Какой-то миг рыцарь был озадачен, но быстро овладел собой. — Нет, демон. Ты стремишься обманом заставить меня снять амулет, чтобы убить меня!

— Слушай, дубина! Если бы мы хотели убить тебя, то могли бы это сделать, пока ты валялся в отключке!

Впервые рыцарь, кажется, засомневался.

— Это и в самом деле так.

— Тогда ты не мог бы подыграть мне на минутку и снять амулет?

Рыцарь несколько мгновений колебался, а затем медленно стащил амулет. Он внимательно посмотрел на Ааза и нахмурился.

— Странно. Ты все равно выглядишь как демон.

— Правильно. А теперь позволь задать тебе вопрос. Прав ли я, делая вывод из твоих слов, что ты обладаешь некоторыми познаниями в демонологии?

— Я уже свыше пятнадцати лет являюсь охотником на демонов, — гордо провозгласил рыцарь.

— Неужели?

Я боялся, что Ааз взорвется и разнесет весь гамбит, но он снова взял себя в руки и продолжал:

— Тогда скажи мне, друг, ты в своем опыте с демонами, долгом опыте, видел когда-нибудь демона, выглядевшего как демон?

— Конечно нет! Они всегда используют для маскировки свою магию.

«Много ты понимаешь в демонах!» — подумал я.

— Тогда это подтверждает мой довод, — спокойно констатировал Ааз.

— Какой довод?

На какой-то миг мне показалось, что Ааз собирается схватить рыцаря за плечи и потрясти.

— Позволь попробовать мне, Ааз, — вмешался я. — Послушайте, сударь. Он пытается сказать, что если бы он был демоном, то не выглядел бы как демон, но он выглядит как демон и потому им не является.

— Невероятно, — произнес рыцарь, начиная хоть что-то понимать. — Но если ты не демон, то почему ты выглядишь как демон?

— Ах, — вздохнул Ааз. — Это целая история. Видишь ли, я проклят.

— Проклят?

— Да. Я ведь тоже охотник на демонов, как и ты. Довольно преуспевающий в своем деле. Даже создал себе имя в данной области.

— Никогда не слышал о вас, — проворчал рыцарь.

— Ну, мы тоже никогда не слышали о вас, — вступил в разговор я.

— Но вы ведь даже не знаете моего имени! Впрочем, как и я — ваших.

— О, извините, — я вспомнил о правилах приличия. — Я — Скив, а этот… охотник на демонов — Ааз.

— Рад с вами познакомиться. Я известен как Квингли.

— Если я могу продолжать… — сказал Ааз обиженно.

— Извини, Ааз. — Мне стало даже чуточку жаль его, но лишь на мгновение.

— Как я уже говорил, благодаря своему беспрецедентному успеху я достиг определенной известности среди демонов. Это создавало некоторое неудобство, потому что, когда становилось известно о моем приближении, большинство демонов либо спешно удирали из этой местности, либо кончали с собой.

— Он всегда так бахвалится? — обратился ко мне Квингли.

— Он еще только начал.

— Так или иначе, — продолжал Ааз, — но однажды я настиг одного демона, особенно уродливого мерзавца, и тот поразил меня, обратившись ко мне по имени. «Ааз! — молвил он. — Прежде чем ты нанесешь удар, тебе следует знать, что твоя карьера подошла к концу». Я, конечно, посмеялся над ним, так как убивал демонов и посвирепее, иногда даже парами. «Смейся, сколько хочешь, — прогремел он, — но конклав демонов наделил меня властью разделаться с тобой. Убьешь ты меня или нет, ты обречен встретить тот же конец, какой ты принес столь многим из нас». Я, разумеется, убил его, полагая, что он блефует, но с тех пор моя жизнь стала непохожа на прежнюю.

— Почему же? — поинтересовался Квингли.

— Из-за проклятия! Даже мой верный оруженосец, бросив на меня один лишь взгляд, рухнул как убитый. — Ааз указывал на меня.

— Я не делал ничего подобного! Я хочу сказать… было жарко.

— Конечно, Скив. — Ааз лукаво подмигнул Квингли и продолжал: — Во всяком случае, я скоро, к своему ужасу, обнаружил, что демон, прежде чем испустить дух, наложил заклятие, заставляющее меня казаться всем, кто посмотрит на меня, демоном.

— Дьявольская штука. Хитрая, но дьявольская, — сказал Квингли.

— Вы теперь видите всю хитрость его плана? На меня, самого свирепого охотника на демонов, теперь, в свою очередь, охотятся мои собратья-люди. Я вынужден прятаться, как зверь, имея спутником только моего сына.

— Мне показалось, вы сказали, что он ваш оруженосец.

— И оруженосец тоже. О, злая ирония судьбы!

— Да, тяжко. Могу ли я чем-нибудь помочь вам? — спросил Квингли.

— Может быть, — победно улыбнулся Ааз.

Квингли отпрянул. Я нашел утешительным, что еще хоть кто-то разделяет мою реакцию на улыбку Ааза.

— Гм… Но как? Я всего лишь охотник на демонов.

— Именно этим вы сможете оказать помощь. Видите ли, в данный момент случилось так, что нас преследует несколько демонов. Мне пришло в голову, что мы могли бы оказать друг другу взаимную услугу. Мы можем обеспечить вас мишенями, а вы, в свою очередь, можете избавить нас от чертовой досады.

— Они — черти?! — пришел в ужас Квингли.

— Это просто такое выражение. Ну, что вы скажете на это? По рукам?

— Не знаю. У меня уже есть задание. Я обычно не берусь за новую работу до завершения прежней. Могут подумать, что я бросил дело, или испугался, или что-нибудь в этом роде. Такие слухи вредны для репутации.

— Это будет совсем нетрудно, — настаивал Ааз. — Вам не придется отклоняться от своего пути. Просто ждите прямо здесь, а они подойдут.

— А почему они преследуют вас?

— Их послал один подлый маг, после того как я проявил достаточно глупости, обратившись к нему за помощью. Проклятие, знаете ли.

— Конечно… Минутку! А этого мага зовут случайно не Гаркин?

— Да, именно так. А что? Вы его знаете?

— Так ведь он же и есть мое задание! Именно этого человека я собираюсь убить.

— Почему? — вмешался я. — Гаркин не демон.

— Но он якшается с демонами, мальчуган. — Ааз предупреждающе нахмурился, взглянув на меня. — Этого достаточно для любого охотника на демонов. Верно, Квингли?

— Верно. Запомни это, мальчуган.

Я энергично закивал в ответ, почувствовав вдруг сильную нервозность от этой встречи.

— Кстати, от кого вы слышали о Гаркине, Квингли? — небрежно спросил Ааз.

— Довольно странно, но от трактирщика… Иштван, так он, по-моему, назвался, немного странный, но достаточно искренний парень. Примерно в трех неделях езды отсюда… Но мы говорим о вашей проблеме. Это Гаркин послал за вами демонов?

— Как я уже говорил, я отыскал Гаркина, чтобы попытаться заставить его снять заклятие с моей внешности. Чего я не знал, так это того, что он на самом деле был в союзе с демонами. Гаркин выслушал меня и наотрез отказался помочь. Более того, когда мы ушли, он пустил по нашему следу нескольких своих демонов.

— Понимаю. Сколько, вы сказали, там было демонов?

— Всего двое, — заверил его Ааз. — Мы видели их как-то мельком.

— Отлично, — заключил Квингли. — Я сделаю это. Я помогу вам в вашей битве.

— Это прекрасно, за исключением одного уточнения. Нас здесь не будет.

— Отчего же? Я подумал, что вы как охотник на демонов с радостью ухватитесь за такой шанс, коль скоро соотношение сил сравнялось.

— Если я останусь, никакого боя не произойдет, — величественно произнес Ааз. — Как уже упоминалось мною, я приобрел определенную репутацию среди демонов. Если они увидят меня здесь, то попросту сбегут.

— Честно говоря, я нахожу, что в это трудно поверить, — заметил Квингли.

Я склонен был согласиться с ним, но хранил молчание.

— Ну, должен признаться, что их страх перед моим заговоренным мечом имеет какое-то отношение к их нежеланию вступать в бой, — заметил Ааз.

— Заговоренным мечом? — удивился Квингли.

— Да. — Ааз похлопал по мечу, висевшему на бедре. — Это оружие некогда принадлежало знаменитому охотнику на демонов Альфонсу де Кларио.

— Никогда о нем не слышал.

— Никогда не слышали о нем?! Вы уверены, что вы охотник на демонов? Да ведь он убил этим мечом свыше двухсот демонов! Говорят, что меч заговорен так, что всякого, кто держит его, демоны убить не могут.

— Так от чего же он умер?

— Зарезан исполнительницей экзотических танцев, а если проще — стриптиза. Ужасно, правда?

— Да. Это сволочной народец. А как меч в деле?

— В деле он не хуже любого другого меча. Может, немного тяжеловат на конце, но… Могу засвидетельствовать, что с тех пор, как я начал пользоваться им, ни один демон не смог убить меня.

— И демоны действительно узнают его и бегут от человека, владеющего им?

— Именно. Но я несколько лет не имел случая применить его. Был слишком занят попытками снять это заклятие. Иногда я подумывал продать меч, но, если я вернусь к прежнему занятию, он должен оказать большую помощь в восстановлении моей репутации.

Я вдруг понял, что затеял Ааз. Квингли клюнул на приманку, словно щукочерепаха.

— Да… — проговорил рыцарь. — Вот что я вам скажу. Просто для того, чтобы протянуть руку помощи собрату — охотнику на демонов, от которого отвернулась удача, я куплю его у вас за пять золотых.

— Пять золотых! Вы, должно быть, шутите. Я заплатил за него триста. И никак не могу расстаться с ним менее чем за двести.

— О, это не для меня. При мне не более пятидесяти золотом.

— Пятьдесят?

— Да. Я никогда не беру в дорогу больше.

— Впрочем, учитывая тяжелые времена и принимая во внимание то, что вы примените его в охоте на демонов, наложивших на меня проклятие… Да, я думаю, что могу уступить его вам за пятьдесят золотых.

— Но это же все деньги, которые у меня есть!

— Да, но что проку в толстом кошельке, если демоны разорвут вас на части?

— Тоже верно. Позвольте мне взглянуть на него.

Квингли обнажил клинок и прикинул его на вес, проделав несколько пробных взмахов.

— Никудышный баланс, — поморщился он.

— Вы к нему привыкнете.

— Паршивая сталь, — продолжал рыцарь, пристально изучая клинок.

— Однако с приличной режущей кромкой.

— Тренер всегда говорил мне: «Если ты позаботишься о своем мече — он позаботится о тебе!»

— Нас, должно быть, обучал один и тот же тренер.

Они улыбнулись друг другу.

— Даже не знаю. Пятьдесят золотых — большие деньги, — все еще колебался Квингли.

— Да вы только посмотрите на эти камни в рукояти!

— Смотрел. Они фальшивые.

— Ага! Они сделаны так, чтобы выглядеть фальшивыми. Это скрывает их ценность.

— В таком случае, сделано здорово. А что это за камни?

— Камни Афера.

— Камни Афера?

— Да. Говорят, что они обеспечивают популярность у женщин. Вы понимаете, что я имею в виду.

— Но пятьдесят золотых…

— Тогда вот что. Давайте сорок пять и подбросьте еще ваш меч.

— Мой меч?

— Конечно. Этот красавец позаботится о вас, а ваш меч не позволит мне и моему оруженосцу остаться беззащитными в этой варварской стране.

— Это кажется мне достаточно справедливым. Считайте, что мы договорились, мой друг.

Они церемонно пожали друг другу руки и начали производить товарообмен.

Я ухватился за эту возможность вмешаться:

— Ах, как жаль, что нам придется так скоро расстаться.

— Почему так скоро? — озадаченно спросил рыцарь.

— Нам незачем торопиться, — заверил его Ааз, крепко двинув меня локтем по ребрам.

— Но, Ааз, мы же хотели пройти еще часть пути до заката, а Квингли должен готовиться к бою.

— Какие еще там приготовления? — спросил Квингли.

— Ваш единорог, — упрямо продолжал я. — Разве вы не хотите изловить своего единорога?

— Мой единорог? Все мои доспехи на этом животном!

— Он наверняка забрел недалеко, — проворчал Ааз.

— Кругом шастают бандиты, больше всего желающие заполучить в свои руки хорошего боевого единорога. — Квингли тяжело поднялся на ноги. — А я хочу, чтобы он был рядом со мной, помогая мне сражаться с демонами. Да, я должен идти. Спасибо за помощь, друзья мои. Безопасного вам пути! Может, мы свидимся вновь.

И, неопределенно махнув рукой, он исчез в лесу, свистом призывая своего скакуна.

— Итак, зачем все это нужно? — гневно взорвался Ааз.

— Что, Ааз?

— Большая спешка с избавлением от него. Он такой доверчивый простак, что я мог оставить его без штанов и всего прочего, хоть сколько-нибудь ценного, что могло быть при нем. А особенно я хотел заполучить в свои руки этот амулет.

— Я решил, что нам необходимо избавиться от него, прежде чем он уловит изъян в твоей сказочке.

— Ты имеешь в виду оговорку про сына-оруженосца? Он бы не…

— Нет, другое.

— Что другое?

Я вздохнул.

— Слушай, он увидел насквозь твою личину, так как амулет позволяет ему видеть сквозь заклинания, верно?

— Верно, и я полностью объяснил это, сказав, что стал жертвой проклятия демона…

-…изменившего твою внешность заклинанием. Но если он может видеть сквозь заклинания, то должен был увидеть и сквозь то заклинание. И увидеть тебя нормальным человеком. Верно?

— Хм… Может быть, нам лучше отправиться в путь, так как мы теперь знаем, где Иштван?

Но я не желал так легко расставаться с моим маленьким триумфом над логикой Ааза.

— Скажи-ка, Ааз, что бы ты стал делать, если бы тебе повстречался охотник на демонов, такой же умный, каким могу быть я?

— Ответить на это легко, — мило улыбнулся он мне, скаля зубы и похлопывая по взведенному арбалету. — Я бы просто убил его, подумай об этом.

И я подумал.

Следующим моим уроком было построение защитной пентаграммы. Это было посложнее перекачивания энергии из силовой линии прямо в тело. Я закрыл глаза, чтобы сосредоточиться, а затем нацелил палец для фокусировки, направив его в точку в пяти ярдах от меня.

Мысль о возможности перекачивания энергии из отдаленного места и управлении ею казалась мне невероятной, пока Ааз не убедил меня, что это то же самое, что и упражнение с зажиганием свечи, которым я уже овладел.

Я уверенно сузил свою сосредоточенность и увидел перед своим мысленным взором, как в намеченной точке появился поблескивающий свет. Не нарушая сосредоточенности, я пальцем медленно провел в воздухе пылающий голубой след. Когда он коснулся места, где, как я чувствовал, должна быть земля, я снова провел пальцем, ведя свет по второй дуге защитной пентаграммы.

Мне пришло в голову, что проделываемое мною мало отличалось от построения нормальной плоской пентаграммы, применявшейся в избушке Гаркиным. Единственная разница заключалась в том, что, вместо того чтобы быть начертанной на полу, эта протравливалась в воздухе, и углы ее загибались вниз, прикасаясь к земле. Она была похожа на зонтик.

И создавал ее я. Я, Скив. То, за чем я некогда с трепетом наблюдал, теперь выполнял как самое заурядное дело.

Я коснулся лучом земли в начальной точке, завершая пентаграмму. Тихо радуясь, я с минуту постоял с закрытыми глазами, изучая поставленные перед моим мысленным взором светящиеся голубые линии.

— Восхитительно, малыш, — прозвучал голос Ааза. — А теперь, что ты скажешь насчет того, чтобы малость притушить ее, прежде чем мы привлечем внимание всех крестьян и охотников на демонов в этой стране?

Удивившись, я открыл глаза.

Пентаграмма была реальностью! Не воображаемая у меня в голове, а действительно светившаяся в воздухе. Ее холодное голубое сияние придавало сцене сверхъестественное освещение, отрицая тепло нашего костра.

— Извини, Ааз. — Я действительно ослабил контроль над энергией и стал наблюдать, как линии пентаграммы растаяли до невидимости. Но они по-прежнему оставались тут — я чувствовал их присутствие в ночном воздухе надо мной.

Больше для удовольствия, чем из-за отсутствия уверенности, я снова закрыл глаза и посмотрел на линии. Они пылали мерцающей красотой, более прохладные, успокаивающие своим присутствием, противодействующие нетерпению красно-золотого копья силовой линии, упрямо показывающего завтрашний путь.

— Садись, малыш, и прикончи свою ящероптицу, — окликнул меня Ааз.

Собственно, мы уже выбрались из леса, но, несмотря на близость дороги, дичь все еще водилась в изобилии и легко становилась жертвой моих силков. Ааз по-прежнему отказывался присоединиться ко мне за едой, настаивал, что в этом Измерении стоит употреблять только спиртное, хотя обеды часто бывали королевскими.

— Знаешь, малыш, — сказал он, отрываясь от своей бесконечной заточки меча, — ты действительно весьма успешно продвигаешься в своих занятиях.

— Что ты имеешь в виду? — промямлил я, обсасывая кость и надеясь, что он разовьет сказанное.

— Ты стал намного увереннее в своей магии. Однако нужно лучше следить за контролем. У тебя в этой пентаграмме достаточно энергии, чтобы изжарить всех, кто на нас наткнется.

— Я все еще немного побаиваюсь убийц.

— Расслабься, малыш. Прошло уже три дня с тех пор, как мы устроили им засаду с Квингли. Даже если он их не остановит, им теперь нас никогда не догнать.

— Я действительно вызвал такую большую мощь?

— Если ты не участвуешь в магической битве, пологи применяются только как предупреждающий сигнал. Если вкладывать в них слишком много энергии, это может дать два побочных эффекта. Во-первых, ты можешь привлечь к себе ненужное внимание, тряхнув или свалив наткнувшегося на него невинного прохожего. Во-вторых, если до него действительно доберется магический противник, полог, вероятнее всего, его не остановит, а просто насторожит или уведомит, что у него имеется в этом районе потенциально опасный враг.

— Я думал, что чем больше вызову энергии, тем лучше.

— Слушай, малыш. Это не игра. Ты здесь затрагиваешь очень мощные силы. Идея в том, чтобы усилить твой контроль, а не посмотреть, много ли энергии ты можешь высвободить. Если ты станешь экспериментировать слишком беззаботно, то можешь кончить тем, что окажешься беспомощным, когда наступит действительно критический момент. В самом деле, малыш. Ты должен это усвоить. Позволь мне привести пример. Представь себе на минуту, что ты солдат и тебе поручено охранять перевал. Твои начальники поставили тебя на пост и дали кучу десятифунтовых камней. Все, что требуется делать, — это следить, не приближается ли кто-нибудь, и если да, то сбросить им на головы камни. Ты следишь за моей мыслью?

— Да.

— Прекрасно. Итак, дежурство это долгое и скучное, и у тебя много времени для размышлений. Ты очень гордишься своей мускулатурой и считаешь, что для тебя немного оскорбительно, что тебе дали только десятифунтовые камни. Двадцатифунтовые были бы эффективнее, и ты думаешь, что сможешь справиться с ними столь же легко, как и с десятифунтовыми. Логично?

Я неуверенно кивнул, все еще не понимая, куда он клонит.

— Просто, чтобы доказать это самому себе, ты прикидываешь на вес двадцатифунтовый камень и убеждаешься, что можешь с ним справиться. Затем тебе приходит в голову, что если ты можешь справиться с двадцатифунтовым, то, вероятно, тебе по плечу сорокафунтовый или даже пятидесятифунтовый. И ты пробуешь. Тут-то все и происходит.

Ааз так распалился, что я боялся прервать его вопросами.

— Ты роняешь камень на ноги, или растягиваешь мускулы, или опрокидываешься от теплового удара, или… в общем, есть сотня причин. Что тогда? — Он навел на меня обвиняющий перст. — Враг марширует через перевал, который тебе положено охранять, а ты не можешь поднять даже первоначального десятифунтового камня, чтобы остановить его. И все потому, что ты предавался ненужному идиотскому испытанию своей мускулатуры.

Речь Ааза произвела на меня впечатление, и, прежде чем ответить, я серьезно поразмыслил над этим.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, Ааз, но в твоем примере есть один изъян: слово «ненужному». А в моем случае речь идет не о куче десятифунтовых камней, а о пригоршне гравия. И я пытаюсь отобрать достаточно большой камень, способный нанести настоящий вред.

— Достаточно верно, — отпарировал Ааз, — но факт остается фактом — если ты перенапряжешься, то будешь не в состоянии воспользоваться тем, что имеешь. Даже гравий может оказаться эффективным, если применить его в подходящее время. Не нужно недооценивать того, что у тебя есть, или того, что ты делаешь. Сейчас у тебя в руках копье-указатель, ты удерживаешь полог и сохраняешь в целости мою личину. Делать это одновременно — много для человека твоих способностей. Если сейчас что-нибудь случится, что ты бросишь в первую очередь?

— Ну… — я призадумался.

— Слишком поздно. Ты уже убит. У тебя не будет времени размышлять об энергетических проблемах. Вот почему ты всегда должен что-то придерживать для выхода из неожиданно возникающих ситуаций, пока ты собираешь свои силы для других дел. Теперь ты понимаешь?

— По-моему, да, — неуверенно ответил я. — Я немного устал, Ааз.

— Подумай над этим. Это важно. А пока отоспись и постарайся припасти свою энергию. Между прочим, оставь на время копье-указатель. Ты можешь утром вызвать его опять. Сейчас это просто недопустимый расход энергии.

— Ладно, Ааз. А как насчет твоей личины?

— Хм… Лучше сохрани ее. Для тебя это будет хорошей практикой — поддерживать во сне ее и полог.

— Правильно, Ааз.

Я закутался в позаимствованный у убийцы плащ и свернулся калачиком. Ааз теперь настаивал, чтобы я получал достаточно пищи и хорошо высыпался.

Сон, однако, не приходил. Я чувствовал себя немного взвинченным после возведения полога.

— Ааз?

— Да, малыш?

— Как по-твоему, мои силы сейчас достаточно велики, чтобы выступить против дьяволов?

— Каких дьяволов?

— Идущих по нашему следу убийц.

— Я уже тебе говорил, малыш: это не дьяволы, это бесы.

— А какая разница?

— Я же рассказывал тебе, что бесы с Бессера, а дьяволы…

-…с Девы, — закончил я за него. — Но что это означает? Я имею в виду — у них разные силы или еще что-то?

— Дьяволы относятся к одним из самых подлых существ, с которыми тебе лучше не связываться, — зло проговорил Ааз. — Это самые страшные, но в то же время самые уважаемые субъекты во всех Измерениях.

— Они воины? Наемные солдаты?

Ааз покачал головой и ответил:

— Хуже. Они купцы.

— Купцы?!

— Не фыркай, малыш. Может быть, купцы — выражение слишком сдержанное, чтобы описывать их. Ближе, пожалуй, будет — Торгаши Высшей Пробы.

— Расскажи мне о них, Ааз, — попросил я.

— Ну, история никогда не была моей сильной стороной. Но, насколько я знаю, некогда все Измерение Девы столкнулось с экономической разрухой. Страны страдали от напасти, оказавшей влияние на все живое. Рыба не могла жить в океанах, растения не могли произрастать в почве. А те растения, что вырастали, были искаженными, изменившимися, ядовитыми для животных. Измерение больше не в состоянии было обеспечивать жизнь своим гражданам.

Я лежал, глядя на звезды, а Ааз продолжал свой рассказ.

— Путешествия по Измерениям — некогда легкомысленное времяпрепровождение — стали ключом к выживанию. Многие покинули Деву, эмигрировали поодиночке или группами. Их рассказы о своей бесплодной несчастной родине послужили прототипом представлений многих религиозных групп о загробном мире для злых духов.

Однако те, кто остался, решили применить способность путешествовать по Измерениям для покупки и продажи диковин. Они утвердились в роли торговцев. Что обычно в одном Измерении, часто является редкостью в другом. По мере роста этой практики они стали богатыми и могущественными, а также самыми прожженными торгашами во всех Измерениях. Их умение торговать передавалось из поколения в поколение и отшлифовалось до такой степени, что теперь они не знают себе равных. Деволы рассеялись по Измерениям и лишь при оказии возвращаются на Деву, чтобы посетить Базар.

— Базар? — переспросил я.

— Базар-на-Деве — это место, где дьяволы встречаются для торговли друг с другом. Оказавшемуся там гостю из другого Измерения будет затруднительно не потерять слишком много, не говоря уже о том, чтобы остаться при своем. Говорят, что если ты заключил сделку с дьяволом, то поступишь мудро, пересчитав после этого пальцы… а потом руки и ноги, а заодно и родственников.

— Картина мне ясна. А как насчет бесов?

— Бесов? — Ааз произнес это слово так, словно оно имело дурной привкус. — Бесы во всех отношениях сильно уступают дьяволам.

— Как так?

— Они дешевые имитаторы. Их Измерение, Бессер, расположено поблизости от Девы, и деволы так часто торговали с ними, что чуть не довели до банкротства своими неотразимыми «честными сделками». Чтобы остаться при своих, бесы принялись подражать деволам, пытаясь толкать диковинки в разных Измерениях. Необразованному они могут показаться умными и могущественными. На самом же деле они просто стараются при случае сойти за дьяволов. Однако по сравнению с хозяевами они неумелые и некомпетентные эпигоны.

Он замолчал.

Я поразмыслил над его словами, и они побудили меня к новому вопросу:

— Скажи-ка, Ааз…

— Да, малыш?

— А с какого Измерения ты?

— С Извра.

— Тогда получается, что ты извращенец?

— Нет. Тогда получается, что я изверг. А теперь заткнись!

Я счел, что он хочет, чтобы я спал, и несколько минут хранил молчание. Однако мне необходимо было задать ему еще несколько вопросов, прежде чем я смог бы заснуть спокойно.

— Ааз?

— Лежи спокойно, малыш.

— А это какое Измерение?

— Это Пент, малыш. А теперь, говорю тебе в последний раз, заткнись наконец!

— Кто же, выходит, тогда я, Ааз?

Ответа не последовало.

— Ааз!

Я перекатился набок, чтобы посмотреть на него. Он вглядывался в темноту и к чему-то внимательно, очень внимательно прислушивался.

— Что такое?

— По-моему, у нас появилось общество, малыш.

Словно в ответ на его слова, я почувствовал дрожь в пологе, когда что-то прошло сквозь него.

Я вскочил на ноги, когда в круге света от костра появились две фигуры. Свет был неярким, но достаточным, чтобы открыть тот факт, что обе эти фигуры носили снабженные капюшонами плащи убийц. К тому же сейчас они были вывернуты золотой стороной наружу!

Несколько минут наша четверка стояла, замерев в немой сцене, изучая друг друга. Мысли мои мчались вскачь, но не могли сфокусироваться на определенном образе действий. Я решил последовать примеру Ааза и просто стоял, равнодушно посматривая на две фигуры, пытаясь игнорировать наведенные на нас арбалеты.

Наконец один из наших гостей нарушил молчание:

— Ну, Трокводл? Разве ты не собираешься пригласить своих друзей присесть?

Удивительно, но с этим обращались ко мне!

— Гм… — промычал я.

— Да, Трокводл, — протянул, поворачиваясь ко мне, Ааз. — И разве ты не собираешься представить меня своим коллегам?

— Гм… — повторил я.

— Наверное, он нас не помнит, — саркастически вставила вторая фигура.

— Чепуха, — отозвался с равным сарказмом первый. — Двух своих самых близких, самых старых друзей? Брокхерста и Хиггенса? Как он может не помнить наши имена? То, что он забыл поделиться добычей, не означает, что он забыл нас. Будь справедлив, Хиггенс.

— Честно говоря, Брокхерст, — ответил другой, — я бы предпочел, чтобы он помнил про добычу и забыл наши имена.

Их слова были чопорными и небрежными, но арбалеты ни разу не дрогнули.

Картина для меня начала проясняться. Очевидно, эти двое были теми бесами, которые, как заверял меня Ааз, никак не могли догнать нас. К счастью, они, кажется, принимали меня за беса, убившего Гаркина… По крайней мере, я думал, что это к счастью.

— Господа! — воскликнул, шагнув вперед, Ааз. — Позвольте мне сказать, какое для меня большое удовольствие…

Он остановился, когда Брокхерст одним движением вскинул к плечу арбалет.

— Я не знаю, кто ты, — протянул он, — но я бы не советовал тебе соваться. Это дело касается только нас троих.

— Брокхерст, — перебил его Хиггенс, — мне приходит в голову, что мы, может быть, немного торопимся в своих действиях.

— Спасибо, Хиггенс, — поблагодарил я, испытывая некоторое облегчение.

— Теперь, когда мы установили контакт, — продолжал Хиггенс, наградив меня ледяным взглядом, — я чувствую, что нам, наверное, следует привести нашего спутника, прежде чем продолжить эту беседу.

— Я полагаю, ты прав, Хиггенс, — неохотно признал Брокхерст. — Будь добр, доставь его, пока я прослежу за этими типами.

— Я думаю, что это будет неблагоразумно по двум причинам. Во-первых, я отказываюсь приближаться к этому зверю в одиночку, а во-вторых, один против двоих — неблагоприятное соотношение сил. Ты понимаешь меня?

— Вполне. А что предлагаешь ты?

— Чтобы мы оба отправились за нашим попутчиком и без промедления вернулись.

— А что помешает этим двоим поспешно удалиться?

— Тот факт, что мы будем следить за ними оттуда, из темноты, со взведенными арбалетами. Я считаю, что этого хватит, чтобы отвадить их от любых движений, которые… могут быть нами неверно истолкованы.

— Ладно, — неохотно уступил Брокхерст. — Трокводл, я бы рекомендовал тебе не пытаться более избегать нас. Хотя я не верю, что ты можешь огорчить нас больше, чем ты уже сделал, это действительно может спровоцировать нас на дальнейшие действия.

И с этим две фигуры растаяли в темноте.

— Что будем делать, Ааз? — торопливо прошептал я.

Он, казалось, не слышал меня.

— Бесы, — презрительно фыркнул он, весело потирая руки. — Какая удача!

— Ааз! Они же собираются убить меня!

— Хм! Расслабься, малыш. Как я уже говорил, бесы доверчивы. Если бы они действительно умели думать, то застрелили бы нас без разговоров. Я еще не встречал беса, которому не мог бы заговорить зубы и обвести вокруг пальца.

Он чуть склонил голову, прислушиваясь.

— Они уже возвращаются. Просто следуй моему примеру. Ах да… Чуть не забыл. Когда я дам тебе намек, сбрось личину с моих черт.

— Но ведь ты говорил, что они не смогут догнать…

Я оборвал фразу, так как бесы появились вновь. Они вели между собой боевого единорога. Капюшоны плащей были теперь откинуты, открывая их лица. Я немного удивился, увидев, что они выглядят людьми, нездоровыми, наверное, но тем не менее людьми. И тут я увидел Квингли.

Он деревянно сидел верхом на единороге, качаясь взад-вперед в такт шагам зверя. Его глаза, не мигая, смотрели прямо перед собой, а правая рука была поднята, словно он отдавал честь. Свет костра отразился от лица Квингли, словно от стекла, и я с ужасом понял, что он больше не был живым существом, а превратился в статую из какого-то неизвестного материала.

Спокойствие, которое вселяла в меня уверенность Ааза, одним махом улетучилось. Доверчивые или нет, бесы играли наверняка, и любая допущенная нами ошибка будет, по всей вероятности, для нас последней.

— Кто это? — спросил, перебивая мои мысли, Ааз.

— Для объяснений время наступит позже, если и впрямь будет какое-то «позже», — сказал Хиггенс, мрачно бросая поводья единорога и поднимая арбалет.

— Да, — откликнулся на это Брокхерст, дублируя движение Хиггенса собственным оружием. — Сперва требуется уладить дело с твоим объяснением, Трокводл.

— Господа, господа, — успокаивающе вмешался Ааз, шагнув между мной и арбалетами. — Прежде, чем вы продолжите, я должен настоять на том, чтобы представиться как подобает. Если вы только дадите мне минутку, пока я не удалю свою личину.

Вид арбалетов так сильно напугал меня, что я чуть не пропустил намек. К счастью, я сумел собрать свои рассеявшиеся чувства и закрыл глаза, неуверенно выполняя заклинание смены лица для возвращения Ааза к его настоящей сомнительной внешности.

Не знаю, какой реакции мне следовало ожидать от бесов при этом преображении, но увиденное мной превзошло все.

— Нижние Боги! — ахнул Брокхерст.

— Извращенец! — охнул Хиггенс.

— С вашего позволения, изверг! — улыбнулся Ааз, показывая свои заостренные зубы. — И никогда не забывайте этого, други-бесы.

— Слушаюсь! — тявкнули они хором.

Бесы стояли изумленные, с отвисшими челюстями, с болтающимися в руках забытыми арбалетами. Из-за их реакции, полной ужаса, я начал подозревать, что несмотря на всю свою похвальбу, Ааз, наверное, рассказал мне далеко не все о своем Измерении и репутации его обитателей.

Ааз проигнорировал их взгляды и снова шлепнулся на свое место у костра.

— А теперь, когда это установлено, почему бы вам не отложить свои дурацкие арбалеты и не присесть, чтобы мы могли поговорить как цивилизованные люди?

Он сделал нетерпеливый жест, и они поспешили подчиниться. Я тоже сел, не желая стоять в одиночку.

— Но… что за… почему вы здесь… сударь… если вы не возражаете против моего вопроса? — сумел наконец выдавить из себя Брокхерст.

Каким бы он ни был некомпетентным в качестве беса, он, безусловно, знал, как пресмыкаться.

— А! — улыбнулся Ааз. — Это целая история.

Я устроился поудобнее — это могло занять немало времени.

— Меня вызвал через барьер между Измерениями некий Гаркин, один маг, которого я никогда особо не уважал. Он, как выяснилось, ожидал каких-то неприятностей от соперника и жаждал заручиться моей поддержкой в предстоящей потасовке. Но, как я уже сказал, Гаркин мне никогда не нравился, и я не особенно рвался присоединиться к нему. В своей настойчивости он стал до такой степени неприятным, что я уже подумывал отойти от моей обычно добродушной манеры поведения и предпринять против него какие-нибудь действия, как вдруг является не кто иной, как Трокводл, оказавший мне услугу, всадив стрелу в старого ворошителя грязи.

Ааз с признательностью указал рукой в мою сторону. Я старался выглядеть скромным.

— Позже мы, естественно, поболтали, и он упомянул, что работает на некоего Иштвана и что его акция против Гаркина была частью задания.

— Ты отвечал на вопросы о задании?! — в ужасе обернулся ко мне Хиггенс.

— Да, отвечал, — прорычал я ему. — А разве ты не стал бы, учитывая обстоятельства?

— О да, конечно… — он бросил нервный взгляд на Ааза и снова впал в почтительное молчание.

— Так или иначе, — продолжал Ааз, — но мне пришло в голову, что я в долгу у этого Иштвана за услугу избавления меня от надоедливой докуки. Поэтому я предложил проводить Трокводла к его нанимателю, чтобы иметь возможность предложить ему свои услуги, ограниченные конечно.

— Ты мог бы подождать нас, — зло посмотрел на меня Брокхерст.

— Ну… я хотел… понимаете…

— Это я настоял, — улыбнулся Ааз. — Видите ли, мое время очень дорого, и я не хотел терять его на ожидание.

— О, — только и сказал Брокхерст.

Убедить Хиггенса было не так просто.

— Вы могли бы оставить для нас сообщение, — пробурчал он.

— Мы оставили, — ответил Ааз. — Мое кольцо, прямо на виду на столе. Я вижу, вы нашли его.

Он нацелил обвиняющий перст на Брокхерста. Я впервые заметил на пальце беса кольцо Гаркина.

— Это кольцо? — поразился Брокхерст. — Оно ваше? Я думал, что это часть добычи из дома Гаркина… что вы проглядели…

— Да, оно мое, — оскалил зубы Ааз. — Я удивлен, что вы не узнали его. Но теперь, когда мы вновь объединились, вы, конечно, вернете его.

— Разумеется! — Бес в спешке неловко завозился, снимая кольцо.

— Поосторожнее, — предостерег его Ааз. — Вы ведь знаете, как обращаться с ним, не так ли? В руках несведущего оно может быть опасно.

— Конечно, знаю, — ответил обиженным тоном Брокхерст. — Нажимаешь на кольцо пальцами с обеих сторон… Я однажды видел одно на Базаре Девы.

Сняв, он кинул кольцо Аазу. Тот ловко поймал его и надел на палец. К счастью, оно ему подошло. Я мысленно сделал заметку: попросить как-нибудь Ааза позволить мне примерить кольцо, раз мы узнали, как оно действует.

— Теперь, когда я дал вам объяснения, как насчет того, чтобы ответить на мои вопросы? — сказал Ааз и навел палец на статую Квингли. — Кто это?

— Мы сами не знаем, — признался Хиггенс.

— Это все крайне запутанно, — добавил Брокхерст.

— Вы не возражаете, если я вас попрошу поподробнее с этим? — подтолкнул Ааз.

— Ну, это произошло примерно три дня назад. Мы шли по вашему следу, чтобы… гм… надеясь воссоединить нашу группу. Вдруг из кустов выскакивает этот рыцарь и преграждает нам путь. Впечатление такое, словно он знал, что мы идем, и поджидал нас. «Иштван был прав! — кричит он. — Эта местность и впрямь заражена и кишит демонами!»

— Иштван? — переспросил я, стараясь по мере сил выглядеть сбитым с толку.

— Именно так он и сказал. Нас это тоже удивило. Как же это так: мы работаем на Иштвана, а на нас нападает человек, утверждающий, что он послан тем же нанимателем?! Так или иначе, он говорит: «Зрите оружие своей гибели!» — и выхватывает меч.

— А что из себя представлял этот меч? — наивно спросил Ааз.

— Ничего особенного. Судя по всему, что мы видели, немного ниже стандартного. Ну, это все равно поставило нас в затруднительное положение. Мы же должны были защищаться, но боялись причинить ему вред на тот случай, если он все-таки действительно работает на Иштвана.

— И что же вы сделали? — спросил я.

— Честно говоря, мы сказали «черт с ним» и нашли самый простой выход. Хиггенс щелкнул парня по лбу одним из своих каменных шариков и заморозил его на месте. С тех пор мы волочем его за собой, собираясь бросить его под ноги Иштвану и предоставить разбираться с этой статуей самому.

— Мудрое решение, — похвалил Ааз.

Они изящно склонили головы, принимая комплимент.

— Я хотел бы задать только один вопрос, — вмешался я. — Как же вы, столь обремененные добычей, сумели догнать нас?

— Ну это была немалая проблема. У нас и так-то было мало шансов догнать вас, а с нашей обузой это, похоже, становилось вообще невозможным, — начал Брокхерст.

— Нам, естественно, крайне не терпелось… э… присоединиться к вам, и поэтому мы предприняли отчаянную попытку, — продолжал Хиггенс. — Мы сделали крюк, зайдя в Твикст, и обратились за помощью к тамошнему деволу. Это обошлось нам недешево, но он наконец согласился телепортировать нашу группу на тропу впереди вас, позволив нам вступить в желанный контакт.

— Девол? Какой девол? — перебил Ааз.

— Фрумпель. Девол из Твикста. Тот, которого…

Брокхерст вдруг оборвал фразу, и глаза его подозрительно сузились. Он метнул взгляд на Хиггенса, небрежно тянувшего руку к арбалету.

— Я удивлен, что Трокводл не рассказал вам про Фрумпеля, — промурлыкал Хиггенс. — Ведь именно от него мы узнали об этом деволе.

— Да, Трокводл. — Голос Ааза стал даже более угрожающим, чем у бесов. — Почему ты не рассказал мне о деволе?

— Это… должно быть, вылетело у меня из головы, — промямлил я.

С массированным напряжением самоконтроля я бросил на бесов свой самый испепеляющий взгляд, заставив себя игнорировать угрозу их арбалетов. И был вознагражден, увидев, что они действительно выглядят виноватыми и избегают моего взгляда.

— Вылетело из головы! Скорее всего, ты пытался скрыть от меня эти сведения! — обвиняюще прогремел Ааз. — Ну, раз теперь это всплыло, давай выкладывай остальное.

— Спроси у Брокхерста, — буркнул я. — Ему, кажется, не терпится рассказать об этом.

— Ну, Брокхерст? — повернулся к нему Ааз.

Бес, смутившись, пожал плечами и начал:

— Есть девол, Фрумпель, проживающий в Твиксте. Он работает под псевдонимом Абдул Торговец Коврами, но на самом деле занимается торговлей на обычный манер Девы — покупает в одном Измерении, а продает в другом.

— А что он делает на Пенте? — перебил его Ааз. — Я хочу сказать, здесь же нет большого бизнеса.

— Ну, Трокводл сказал… — Брокхерст оборвал фразу, бросив на меня вопросительный взгляд.

— Ладно, скажи ему, — я старался казаться уступившим.

— Ходят слухи, — продолжал бес, — что его изгнали с Девы и он прячется здесь, стыдясь показать свое лицо в любом из ведущих Измерений.

— Изгнан с Девы? Почему? Что он сделал?

Я был рад, что это спросил Ааз. Исходи вопрос от меня, он показался бы по меньшей мере странным.

— Трокводл нам не рассказывал. Сказал только, что Фрумпель очень чувствителен к этой теме и поэтому ее затрагивать не следует.

— Ну, Трокводл? — обернулся ко мне Ааз.

Я был настолько захвачен рассказом, что мне потребовалось несколько секунд, прежде чем я понял, что запросто могу попасть впросак.

— Гм… Я не могу вам сказать.

— Что? — нахмурился Ааз.

Мне стало казаться, что он потерял связь с реальностью ситуации и забыл, кто я на самом деле.

— Я узнал его секрет случайно и хранил как личную тайну, — надменно заявил я. — Во время нашего путешествия за последние несколько дней я узнал о вас кое-какие довольно интересные подробности и храню их с тем же уважением. Я надеюсь, что вы оцените мое молчание по делу Фрумпеля так же, как другие оценят мое молчание о делах, касающихся вас.

— Ладно, ладно. Твой довод понятен, — уступил Ааз.

— Слушай, Трокводл, — перебил вдруг Хиггенс, — я предлагаю, чтобы мы все скинули свои личины, как наш друг извра… гм, изверг. Нет смысла терять энергию на поддержание фальшивых лиц среди друзей.

Тон его был небрежным, но он, казалось, что-то подозревал. Я заметил, что он не отнял руки от арбалета.

— Зачем? — заспорил было Брокхерст. — Я предпочитаю все время сохранять свою личину, когда нахожусь в другом Измерении. Это исключает опасность забыть или не успеть надеть ее в критический момент.

— Я думаю, Хиггенс прав, — заявил Ааз, прежде чем я смог поддержать Брокхерста. — Лично я люблю видеть истинные лица людей, с которыми беседую.

— Ну, — проворчал Брокхерст, — если все настаивают…

Он закрыл глаза, сосредоточиваясь, и его черты стали колебаться и таять.

Я не следил за процессом его преображения. Мои мысли отчаянно помчались обратно в хижину Гаркина, к тому моменту, когда Ааз поднял обугленную голову убийцы. Я поспешил представить рядом с ней свое собственное лицо и начал работать, делая определенные модификации его внешности для исправления поврежденных огнем мест.

Закончив, я взглянул на них одним глазком. Оба уже изменились. Мое внимание сразу привлек цвет их лиц, розовато-красный, в то время как мое лицо было иным. Я спешно закрыл глаза и внес поправку.

Удовлетворенный, я открыл глаза и огляделся. Двое бесов демонстрировали теперь характерно заостренные уши и подбородки. Ааз выглядел как Ааз. Ситуация с тех пор, как прибыли бесы, полностью изменилась. Вместо того, чтобы находиться в обществе трех замаскированных демонов, теперь, наоборот, замаскирован был я. Восхитительно!

— Ага. Вот так-то лучше, — фыркнул Ааз.

— Знаешь, Трокводл, — сказал Хиггенс, чуть склонив голову набок, — какой-то миг ты при свете костра выглядел другим. Фактически…

— Бросьте, бросьте, господа, — перебил Ааз. — Нам надо обсудить серьезное дело. Иштван знает о существовании Фрумпеля?

— По-моему, нет, — ответил Брокхерст. — Если бы он знал, то либо завербовал его, либо поручил бы его убить.

— Хорошо! — воскликнул Ааз. — Фрумпель вполне может оказаться ключом в нашем замысле.

— Каком замысле? — спросил я.

— Нашем замысле против Иштвана, конечно.

— Что?! — воскликнул Хиггенс, полностью отвлекшись теперь от меня. — Вы с ума сошли?

— Нет, — огрызнулся Ааз. — Это Иштван сошел с ума. Разве он ведет себя как умственно нормальный?

— Нет, — признался Брокхерст. — Впрочем, это относится и к любому другому встреченному мной магу, включая и нынешнюю компанию.

— Кроме того, — перебил Хиггенс, — я думал, что вы собираетесь помогать ему.

— Да, но до того, как я услышал ваш рассказ, — ответил Ааз. — Я не особенно рвусь работать на мага, который натравливает друг на друга своих же собственных соратников.

— А когда он это делал? — спросил Хиггенс.

Ааз казался крайне рассерженным.

— Подумайте, господа! Неужели вы забыли про нашего друга с каменным лицом? — Он ткнул большим пальцем в сторону фигуры на единороге. — Как вы сами нам рассказывали, из его слов следует, что он послан Иштваном перехватить вас.

— Это верно, — подтвердил Брокхерст. — Ну и?

— Что означает «ну и»? — взорвался Ааз. — Вот то-то и оно! Иштван послал его убить вас. Либо он пытается сократить накладные расходы, уничтожая своих наемников до расплаты, либо он настолько психически неустойчив, что хлещет вслепую по всем, включая собственных союзников. В любом случае он не кажется мне самым миролюбивым из нанимателей.

— Знаете, я считаю, что он дело говорит, — заметил я, решив и дальше подыгрывать Аазу в этом обмане.

— Но если это правда, что же нам делать? — спросил Хиггенс.

— Ну у меня нет твердого плана действий, — признался Ааз. — Но у меня есть кое-какие общие идеи, которые могут нам помочь.

— А именно? — подтолкнул Брокхерст.

— Вы возвращаетесь к Иштвану, совершенно ничего не говоря о своих подозрениях. Если проболтаетесь, он сочтет вас опасными и сразу же начнет действовать против вас. Отказывайтесь от любых новых заданий. Найдите какой-нибудь предлог, чтобы оставаться как можно ближе к нему. Узнайте все о его привычках и слабостях, но ничего не предпринимайте, пока там не появимся мы.

— А куда отправитесь вы? — поинтересовался Хиггенс.

— А мы пойдем немного поболтать с Фрумпелем. В походе против Иштвана поддержка дьявола может оказаться неоценимой.

— Сомневаюсь, — проворчал Брокхерст. — Я никогда еще не видел девола, принимающего чью-либо сторону в бою. Они предпочитают находиться в положении продающих обе стороны.

— И что означает «мы»? — спросил Хиггенс. — Разве Трокводл не отправится с нами?

— Нет. Я привык к его обществу. Кроме того, если девол не согласится нам помочь, то не помешает иметь поблизости убийцу. Фрумпель слишком могуч, чтобы оставлять ему свободу выбора — мы или Иштван.

Пока Ааз говорил, Брокхерст, небрежно откинувшись назад, произнес Хиггенсу одними губами слово «извращенец». Тот чуть заметно кивнул, соглашаясь, и они бросили в мою сторону сочувственные взгляды.

— Ну что вы думаете по этому поводу? — спросил в заключение Ааз.

— Хм… А что мы будем делать с ним? — Хиггенс, дернув головой, указал на статую Квингли.

— Мы возьмем его с собой, — поспешно вставил я.

— Конечно! — согласился Ааз, бросив на меня испепеляющий взгляд. — Если вы вернетесь к Иштвану с ним, тот может догадаться, что вы распознали его вероломство.

— Кроме того, — добавил я, — мы, может быть, сумеем его оживить и убедить присоединиться к нам в предстоящей битве.

— Тогда, как я полагаю, вам понадобится противоядие, — вздохнул Хиггенс, выуживая из-под плаща пузырек и бросая его мне. — Просто побрызгай на него, и через несколько минут он превратится в нормального человека. Однако остерегайся — в нем есть что-то странное. Он, кажется, способен видеть наши подлинные черты сквозь личины.

— А где меч, о котором вы говорили? — спросил Ааз.

— В его сумке. Поверьте мне, это барахло. Единственная причина, по которой мы захватили его с собой, в том, что рыцарь, казалось, придавал этому мечу очень большое значение. Любопытно выяснить какое, когда он оживет вновь.

— А пока я предлагаю всем выспаться и потом сразу же отправляться в путь, — сказал Брокхерст.

— Я советую вам отправляться в дорогу сейчас же, — проронил Ааз.

— Сейчас? — воскликнул Брокхерст.

— Но ведь сейчас середина ночи, — заметил Хиггенс.

— Мне кажется, господа, что чем дольше вы отсутствуете, тем больше шансов, что Иштван пошлет за вами другого убийцу, — предостерег их Ааз.

— А знаете, он прав, — задумчиво проговорил я.

— Согласен, — проворчал Хиггенс.

Поднявшись на ноги, Брокхерст сказал:

— Тогда, мне кажется, нам надо трогаться в дорогу, как только мы разделим добычу.

— Напротив, — заявил Ааз, — мы не только не будем делить добычу, но я бы предложил вам сдать нам все имеющиеся в вашем распоряжении капиталы.

— Что?! — хором воскликнули они, мгновенно схватившись за арбалеты.

— Подумайте, господа, — успокаивающе проговорил Ааз. — Нам ведь предстоит купить поддержку девола. Как вы сами говорили, дьяволы необузданны в своих ценах. Мне было бы очень неприятно, если бы наши переговоры провалились из-за отсутствия капитала.

Наступило весьма содержательное молчание, покуда бесы пытались найти изъян в логике Ааза.

— А, ладно, — уступил наконец Брокхерст, опуская арбалет и потянувшись за кошельком.

— Я по-прежнему думаю, что от этого не будет никакого проку, — проворчал Хиггенс, повторяя движения Брокхерста. — Купить помощь дьявола, вероятно, не удастся, даже имея финансовую поддержку самих гномов.

Они передали кошельки Аазу, и он прикинул их вес, прежде чем запрятать за пояс.

— Положитесь на меня, господа, — улыбнулся Ааз. — У нас, извергов, есть методы убеждения, действующие даже на дьяволов.

При этих словах бесы съежились и начали потихоньку удаляться.

— Я полагаю, что мы еще встретимся, — промямлил Хиггенс. — Будь осторожен, Трокводл.

— Да, — добавил Брокхерст, — и будь уверен, когда закончите, что девол либо с вами, либо мертв.

Пока я пытался придумать, что бы сказать в ответ, они уж скрылись.

Ааз повернулся в мою сторону, но я предостерегающе поднял руку, пока не почувствовал, что они прошли через полог. Тогда я просигналил ему кивком и добавил:

— Они ушли.

— Прекрасно! — весело воскликнул Ааз. — Разве я тебе не говорил, что бесы слишком доверчивы!

На сей раз я вынужден был признать, что он прав.

— Ну а теперь тебе необходимо выспаться, малыш. Завтра предстоит очень трудный день.

Но меня беспокоил один вопрос.

— Ааз?

— Да, малыш?

— А из какого Измерения гномы?

— Из Зоорика, — ответил он.

На этом я отправился спать.

— Ты уверен, что мы сможем управиться с деволом, Ааз? — Я сознавал, что за последние несколько дней задал этот вопрос бесчисленное количество раз, но все еще нуждался в успокоении.

— Да расслабишься ты или нет, малыш? — проворчал Ааз. — Я ведь был прав насчет бесов, не так ли?

— Я полагаю, так, — колеблясь, признался я.

Мне не хотелось говорить Аазу, что я не очень-то был доволен счастливым окончанием истории с бесами. Опасность оставалась слишком большой для моего душевного спокойствия. После той встречи мне то и дело снились кошмары, в которых фигурировали бесы и арбалеты.

— Представь себе, малыш. Даже если у нас не все пойдет гладко, быть может, этот тип, Фрумпель, сумеет хотя бы восстановить мои способности. Это вызволит тебя из опасного положения.

— Может быть, — согласился я без энтузиазма.

Ааз уже несколько раз выдвигал этот довод с тех пор, как узнал о Фрумпеле. И каждый раз, когда он это делал, у меня опять возникало все то же чувство беспокойства.

— Тебя что-то тревожит, малыш? — спросил Ааз, чуть склонив голову.

— Ааз, а когда ты вернешь свои способности, ты захочешь оставить меня своим учеником?

— Именно это и грызет тебя? — он казался искренне удивленным. — Конечно, захочу. За какого мага ты меня принимаешь? Я выбираю учеников не как попало.

— А разве я не был для тебя обузой?

— Вначале, может быть, но не теперь. Ты был при завязке этого дела с Иштваном и заслужил право присутствовать при его конце.

По правде говоря, я вовсе не жаждал быть свидетелем столкновения Ааза с Иштваном, но это, похоже, было ценой, которую мне придется уплатить, если я намерен продолжать общаться с Аазом.

— Ааз?

— Да, малыш?

— Еще всего лишь один вопрос…

— Обещаешь?

— Как это?

— Ничего. Какой вопрос, малыш?

— Если ты вернешь свои способности, а я по-прежнему буду твоим учеником, в каком Измерении мы будем жить?

— Хм… Честно говоря, я не думал об этом. Вот что я тебе скажу, мы решим этот вопрос, когда подойдем к нему вплотную, лады?

— Лады.

Я попытался отвлечься от этого вопроса. Может быть, Ааз и прав — нет смысла беспокоиться о проблеме, пока мы не знаем наверняка, что она существует. Вполне возможно, что он еще и не вернет своих способностей, а я стану тем, кто сможет драться с Иштваном. Восхитительно!

— Эй! Следи за зверем, малыш!

Голос Ааза прервал цепочку моих мыслей. Шедший между нами боевой единорог выбрал именно этот момент, чтобы показать свой норов. Он заржал и поднялся на дыбы, а затем уперся ногами в землю и замотал головой.

Ааз протянул руку, пытаясь схватить его за узду, и в ответ заработал хороший удар рогом в предплечье.

— Спокойно, Лютик! — сказал я, успокаивая зверя. — Вот так пай-мальчик!

Зверь отозвался на мои увещевания: сперва притих, успокаиваясь, потом наконец потерся мордой о мое плечо.

Жест этот, хотя и дружелюбный, не безопасен, когда тебя им награждает единорог. Я шустро нырнул под его качнувшийся рог и быстро огляделся вокруг. Сорвав с ближайшего куста оранжевый цветок, я попытался скормить его единорогу на расстоянии вытянутой руки. Он принял подношение и начал довольно жевать.

— По-моему, этот зверь не любит демонов, — мрачно проворчал Ааз, потирая ушибленную руку.

— На это есть причина, — отозвался я. — Я хочу сказать, что он ведь был скакуном охотника на демонов.

— К тебе он, однако, относится довольно дружелюбно, — заметил Ааз. — Ты уверен, что ты не девственник?

— Разумеется, нет, — ответил я обиженным тоном.

На самом-то деле так оно и было, но я скорее предпочел бы оказаться скормленным слизнякам-вампирам, чем признаться в этом.

— Кстати, коль скоро речь зашла об охотниках на демонов, проверь, как там наш друг, — предложил Ааз. — Будет плохо, если отломится рука или что-нибудь еще, прежде чем мы восстановим его.

Я поспешил исполнить это приказание. Мы смастерили для статуи Квингли волокушу, чтобы избежать необходимости каждую ночь снимать, а потом сажать его на единорога, не говоря уж об избавлении от трудов седлать и расседлывать боевого скакуна. Основная часть снаряжения и доспехов была погружена на волокушу вместе со статуей Квингли — факт, доставивший огромное счастье единорогу. Волочить этот груз было явно легче, чем нести его на своей спине.

— С ним, кажется, все в порядке, Ааз, — доложил я.

— Хорошо, — ответил он. — Мне крайне неприятно думать, что с ним может что-нибудь произойти случайно.

Ааз со скрипом согласился на мое предложение прихватить с собой наших попутчиков. Я постарался убедить его, что они могут оказаться потенциально полезными в торге с деволом или когда мы наконец в открытую померяемся силами с Иштваном.

На самом деле мои побуждения были совершенно иными. Я чувствовал себя немного виноватым за то, что подставил Квингли под удар бесов, и не хотел, чтобы на него из-за этого обрушились еще какие-нибудь беды.

— Путешествие стало бы намного легче, если бы мы восстановили его, — с надеждой предложил я.

— Забудь об этом, малыш.

— Но, Ааз…

— Я сказал — забудь об этом! Ты уже не помнишь, что главным времяпрепровождением этого гражданина являются розыск и убийство демонов? Хотя я и осознаю, что моя обаятельная личность могла заставить тебя позабыть этот факт, но все же я — демон. И, будучи им, не готов принять в попутчики живого, дышащего и, самое главное, функционирующего охотника на демонов.

— Но ведь мы одурачили его! — возразил я.

— Так это же на время. Кроме того, ты подумал о том, как ты сможешь практиковаться в магии, если его оживить? Пока мы не встретимся с деволом, ты все еще самая лучшая ставка против Иштвана.

Мне становилось не по себе, когда Ааз упоминал об этом. Но я не знал, что возразить.

— Полагаю, ты прав, Ааз, — признал я.

— Тебе лучше поверить, что я прав. Между прочим, поскольку мы, кажется, все равно остановились, самое подходящее время для твоего следующего урока.

Я воспрял духом. Кроме естественного нетерпения развить свои магические способности, в предложении Ааза я увидел молчаливое признание, что он пока доволен моими успехами в занятиях.

— Ладно, Ааз, — согласился я, накидывая поводья единорога на ближайший куст. — Я готов.

— Хорошо, — улыбнулся Ааз, потирая руки. — Сегодня мы будем учиться летать.

— Летать? — ошарашенно переспросил я.

— Именно так я и сказал, малыш. Летать. Волнительно, не правда ли?

— Почему?

— Что значит почему? С той самой поры, как мы бросили ревнивый взгляд на тварей воздушных, мы жаждали летать. А теперь ты получаешь шанс научиться этому. Неужели не волнительно?!

— Я хочу сказать, почему ты думаешь, что я мечтаю научиться летать?

— Ну… потому что все мечтают об этом.

— Я — нет, — уверенно сказал я.

— Это почему же?

— Хотя бы потому, что я боюсь высоты.

— Это не оправдание нежелания учиться, — нахмурился Ааз.

— А я еще не слышал никакого обоснования, зачем мне это, — твердо ответил я.

— Слушай, малыш, — принялся увещевать меня Ааз, — это не столько полет, сколько плавание в воздухе.

— Не вижу разницы, — сухо заметил я.

— Малыш, силовых линий великое множество. Одно лишь то, что мы покинули какую-то наземную силовую линию, не означает, что мы совершенно вне контакта с ними. Проверь-ка, нет ли силовой линии в воздухе?

— В воздухе?

— Поверь мне, малыш. Поищи.

Я вздохнул и закрыл глаза. Обратив лицо к небу, я пытался представить себе обоюдоострое копье. Сначала у меня ничего не получалось, но вскоре я увидел его, правда, несколько иное. Оно было не очень ярким и мягко светилось ледяной голубизной и белизной.

— По-моему, я нашел его, Ааз! — охнул я.

— Оно бело-голубое, верно? — саркастически усмехнулся Ааз.

— Да, но не такое яркое, как то, предыдущее.

— Оно, вероятно, дальше от линии. Но это не страшно, оно достаточно близко, чтобы ты черпал энергию. Ну попробуй, малыш. Зацепись за эту силовую линию и отталкивайся от земли, но не торопись.

Я сделал, как он сказал. Мысленно потянулся, перекачивая энергию из этого ледяного видения. Прилив сил, который я ощутил, не был похож на те, что я испытывал прежде. Когда я вызывал мощь раньше, возникало ощущение тепла и благоухания, а на сей раз я почувствовал прохладу и расслабленность. Поток энергии действительно заставлял меня чувствовать себя более легким.

— Отталкивайся, малыш, — прозвучал голос Ааза. — Мягче!

Я лениво коснулся мыслью земли, лишь мимоходом осознавая то любопытное ощущение, когда ничего не чувствуешь под ногами.

— Открой глаза, малыш! Поправь свой дифферент!

На этот раз голос Ааза как будто отдалился. Удивившись, я открыл глаза.

Я плавал в десяти футах над землей под углом и быстро поворачивался в горизонтальное положение. Я летал!

Вдруг земля кинулась ко мне. Я пережил одно мгновение изумленной озадаченности, прежде чем она врезалась в меня с зубодробительной реальностью.

Какой-то миг я лежал, с трудом втягивая воздух обратно в легкие и гадая, не сломал ли я чего.

— С тобой все в порядке, малыш? — Надо мной вдруг нарисовался Ааз. — И вообще, что случилось?

— Я… я летаю! — выдавил я наконец из себя.

— Да? Ну и что? А, понял. Ты был настолько удивлен, что забыл поддерживать приток энергии, верно?

Я кивнул — говорить мне было трудно.

— Слушай, малыш, когда я говорю тебе, что ты будешь летать, верь этому!

— Но…

— Никаких «но»! Либо ты веришь в меня как в учителя, либо нет. Тут не может быть никаких «но».

— Извини, Ааз. — Дыхание вновь вернулось ко мне.

— Вообще-то я не собирался вот так набрасываться на тебя, малыш, но ты чуть не до смерти напугал меня своим падением. Не забывай, что ты перешел к изучению довольно мощной магии, и всегда должен быть уверен, что она сработает. Внезапный срыв контроля в неподходящий момент, вроде последнего, может убить тебя… или меня, если уж на то пошло.

— Я постараюсь запомнить, Ааз. Мне попробовать еще раз?

— Отдохни несколько минут, малыш. Полет, даже без парения, потребует от тебя много сил.

Я закрыл глаза и стал ждать, пока у меня перестанет кружиться голова.

— Ааз… — позвал я наконец.

— Да, малыш?

— Расскажи мне об Извре.

— Что тебя интересует?

— Мне показалось, что эти бесы были смертельно напуганы, когда поняли, что ты изверг. Какой репутацией пользуется твое Измерение?

— Ну, — начал он, — Извр — это самообеспечивающееся неприветливое Измерение. У нас, возможно, не самые лучшие бойцы, но путешественники из других Измерений всегда торопятся уступить им место. Техника и магия существуют у нас бок о бок и переплелись очень крепко. В общем и целом это создает весьма мощный и запутанный узелок.

— Но почему его боятся?

— На Извре много притягательного. Одним из побочных эффектов успеха является обилие прихлебателей. Было время, когда мы близко подошли к тому, чтобы потонуть в массе беженцев из других Измерений. И когда они стали уж слишком досаждать нам, мы положили этому конец.

— Как?

— Во-первых, взяли и вытурили всех нахлебников. А потом — в качестве добавочной меры страховки — стали поощрять распространение слухов о возмутительном отношении извергов к выходцам из других Измерений.

— Каком отношении?

— О нас стали говорить, что мы едим своих врагов, пытаем людей просто для развлечения и придаемся половой практике, считающейся сомнительной по стандартам любого другого Измерения. Люди теряются в догадках: сколько правды и сколько вымысла в этих слухах? Но никто из них не рвется выяснять это из первых рук.

— А сколько в этом правды, Ааз? — спросил я, приподнимаясь на локте.

Он зло усмехнулся и ответил:

— Достаточно, чтобы поддерживать правдивость этих слухов.

— Ах! Какой сверкающий образец цивилизации! — хохотнул, не выдержав, Ааз, оглядываясь вокруг и восторгаясь, словно ребенок, впервые попавший на ярмарку.

Мы не спеша прогуливались по одной из наименее оживленных улиц Твикста. Всюду как попало валялись нищие в куче мусора, а глаза-бусинки грызунов, как человеческие, так и не человеческие, изучали нас из затемненных дверей и окон. Город представлял собой скопление зданий, облепивших армейский аванпост, снабженный гарнизоном больше по привычке, чем по необходимости. Встречавшиеся на нашем пути солдаты настолько выродились по сравнению с подтянутыми образцами вербовочного плаката, что трудно было сказать, кто казался более угрожающим — охранники или уголовный тип, которого они сторожили.

— Мне кажется, что мы попали в общество наихудших представителей человечества, — мрачно пробурчал я.

— Именно это я и имел в виду, называя этот сброд сверкающим образчиком цивилизации!

— Может быть, ты перестанешь беспрестанно хвататься за меч? Ему же полагается быть нашим боевым сюрпризом.

Плащ убийцы теперь носил Ааз. Он быстро запахнул его, чтобы спрятать меч.

— Ты скоро слезешь с моей спины, малыш? Никто, кажется, не обращает на нас ни малейшего внимания.

— Никто? — я махнул головой в сторону девицы в окне.

— Эта? Она обращает на нас столько же внимания, как и на всякого другого прохожего.

— В самом деле?

— Ну если и обращает, то больше на тебя, чем на меня.

— На меня? Брось, Ааз.

— Не забывай, малыш, что ты теперь весьма впечатляющая личность.

Это на секунду озадачило меня, но я вдруг вспомнил, что сейчас я ношу личину Квингли.

Мы спрятали охотника на демонов за городом. Точнее — мы закопали его. Предложение Ааза о таком способе сохранности Квингли сначала шокировало меня, но он объяснил, что статуя не нуждается в воздухе и что это единственная гарантия того, что его не найдет кто-нибудь другой.

Даже боевой единорог, следовавший за нами, теперь полностью оседланный и в броне, мало помогал мне удерживать в уме новую внешность — мы слишком долго путешествовали вместе.

Полагаю, мне следовало бы получать какое-то удовольствие от того факта, что я теперь мог сохранять не одну, а две личины без осознания мыслей об этом. Но я находил нервирующей необходимость помнить, что другие люди видят меня иным, чем я вижу себя сам.

Я бросил быстрый взгляд на девицу. Когда наши глаза встретились, ее улыбка стала еще шире. Она проявила свои чувства, высунувшись еще дальше, и я начал беспокоиться, что девица может вывалиться из окна… или из платья.

— Что я тебе говорил, малыш? — Ааз восторженно хлопнул меня по плечу и нахально подмигнул.

— Я предпочел бы привлечь ее внимание таким, какой я есть на самом деле, — мрачно проворчал я.

— Цена успеха, малыш, — философски заметил Ааз. — Ну это не имеет значения. Мы здесь по делам, ты не забыл?

— Помню, — твердо ответил я.

Я повернулся и случайно крепко ударил Ааза по ноге своим мечом.

— Эй! Поосторожнее, малыш!

— Извини, Ааз, — стал оправдываться я. — Эта штука немного тяжеловата на конце.

— Да! Откуда ты знаешь? — огрызнулся он.

— Ну… ты говорил.

— Я говорил? Так не пойдет, малыш. То, что тяжеловато для меня, может быть нормальным для тебя. Баланс оружия — дело индивидуальное.

— Полагаю, я еще не привык носить меч, — признался я.

— Это легко. Просто забудь, что носишь его, или думай о нем как о части самого себя.

— Так я и думал. Именно в этот момент я и стукнул тебя.

— Хм… Мы еще поговорим об этом позже.

Уголком глаза я все еще видел девицу. Она захлопала в ладоши, радостно аплодируя, и послала мне воздушный поцелуй. Я вдруг сообразил, что, по ее мнению, я преднамеренно стукнул Ааза. Сознательный поступок для сокрушения соперника. И она одобряла этот жест.

Я снова посмотрел на нее, теперь уже более пристально. Может быть, позже я ускользну от Ааза и…

— Мы должны разыскать Фрумпеля, — прервал мои мысленные планы Ааз.

— Но как это сделать?

— Очень просто. Смотри, малыш.

Сказав это, он бросил быстрый взгляд вокруг. Из-за угла как раз появилась компания трех шалопаев, деловито занятая игрой в неотдавалку с шапкой одного из них.

— Эй! — окликнул их Ааз. — Где мне найти лавку Абдула Торговца Коврами?

— Две улицы прямо и пять налево! — крикнули они в ответ, показывая направление.

— Видишь, малыш? Это было совсем не трудно.

— Да уж… — отозвался я.

— Чем ты опять недоволен, малыш?

— Я думал, мы будем стараться избегать ненужного внимания.

— Не беспокойся, малыш.

— Не беспокойся?! Мы идем на встречу с дьяволом по очень важному делу, а ты, кажется, твердо решил добивать, чтобы все, кого мы встретим, заметили нас и узнали, куда мы идем.

— Ответь мне, малыш, как, по-твоему, ведут себя обычно люди, которые впервые приходят в незнакомый город?

— Не знаю, — признался я. — Мне еще не приходилось бывать в других городах.

— Тогда позволь мне коротко объяснить тебе. Они хотят быть замеченными. Они флиртуют и поднимают большой шум. Они пялятся на женщин и машут людям, которых раньше никогда не видели.

— Именно это мы и делаем.

— Правильно! Теперь ты понимаешь?

— Нет.

Ааз испустил раздраженный вздох.

— Брось, малыш. Подумай минутку, даже если это тяжеловато для тебя. Мы ведем себя как всякий другой, пришедший в незнакомый город. И поэтому никто не смотрит на нас дважды. На нас обратят не больше внимания, чем на любого другого вновь прибывшего. А вот если бы мы последовали твоему предложению и вошли в город крадучись, ни с кем не заговаривая, ни на что не глядя и действительно стараясь остаться незамеченными, тогда каждый встречный нацелился бы на нас, пытаясь вычислить, что же мы затеяли. Теперь ясно?

— Думаю, да…

— Хорошо. А вот и наша цель.

Я посмотрел в направлении, которое указывал его перст. Там, между кузницей и мастерской кожевника, притулилась лавка. Как я уже сказал, городская жизнь была для меня в новинку, но я признал бы лавку торговца коврами, даже если бы на ней не было большой вывески, провозглашавшей ее таковой. Весь фасад лавки был щедро украшен геометрическими узорами, явно предназначенными состязаться с узорами ковров, находящихся внутри. Вероятно, ей надлежало выглядеть богатой и процветающей, я же находил ее непростительно безвкусной.

Разговор настолько поглотил меня, что я на мгновение забыл о нашей миссии. Но сейчас, приблизившись к цели нашего путешествия, мои опасения вернулись ко мне одним махом.

— Что мы будем делать, Ааз?

— Ну прежде всего, мне думается, я опрокину рюмашку.

— Рюмашку?

— Непременно. Если ты думаешь, что я собираюсь состязаться в остроте ума с дьяволом на пустой желудок, то ты ошибаешься.

— Рюмашку? — повторил я, но Ааз уже устремился к ближайшей таверне.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним, ведя на поводу единорога.

Таверна казалась заведением сомнительным даже на мой деревенский лад. Линялый навес покрывал мрачной тенью несколько обшарпанных деревянных столов. Мухи жужжали над спящей на одном из столов кошкой… по крайней мере, мне хотелось верить, что она всего лишь спит.

Привязывая единорога к одной из опор навеса, я услышал, как ревет Ааз, требуя у трактирщика два самых больших графина вина. Я очень сомневался в том, что он хоть когда-нибудь будет вести себя подобающим образом, оправдывая личину старика. Однако трактирщик, казалось, не заметил никакого несоответствия между внешностью Ааза и его агрессивными наклонностями. Мне пришло в голову, что, возможно, Ааз прав в своих рассуждениях о том, как пройти незамеченным. Горожане, кажется, привыкли к шумным грубиянам любого возраста.

— Садись, малыш, — скомандовал Ааз. — Ты нервируешь меня своей нерасторопностью.

— Я думал, что мы не за этим сюда пришли, — проворчал я, опускаясь на стул.

— Расслабься, малыш. Несколько минут туда-сюда не имеет большого значения. Кроме того, взгляни!

В лавку входила молодая, хорошо одетая пара.

— Видишь? Мы все равно не можем заниматься нашим делом, по крайней мере пока они не уйдут. Разговор, который мы собираемся вести, нельзя затевать при свидетелях.

Появился трактирщик, звякнув о стол двумя графинами вина.

— Самое время! — заметил Ааз, схватив по графину в каждую руку и немедленно высосав один из них. — А разве ты не примешь чего-нибудь, малыш?

Он запрокинул голову, и второй графин быстро опустел.

— Пока мой друг решает, — сказал Ааз трактирщику, — принеси мне еще два сосуда, но на этот раз путь они будут приличных размеров, даже если тебе придется воспользоваться ведрами!

Трактирщик отступил, заметно потрясенный. Меня же это ничуть не удивило. Я уже был свидетелем способностей Ааза поглощать спиртное в количествах, поразительных даже в наше время, славящееся горькими пьяницами. Что меня огорчило сейчас, так это то, что трактирщик отбыл, не взяв у меня заказ.

В конечном итоге я получил свой графин только для того, чтобы обнаружить, что я слишком разнервничался и мой желудок не жаждет принимать это вино. Но мне ничего не оставалось делать, как медленно потягивать его. Другое дело — Ааз. Он продолжал заливать за воротник с пугающей скоростью. Пил он довольно долго. Мы просидели почти час, а вошедшая в лавку пара, казалось, уходить не собиралась.

Наконец Аазу стало невтерпеж.

— Интересно, что их там задерживает? — проворчал он.

— Может, им трудно принять решение? — предположил я.

— Брось, малыш. Лавка не так уж велика. У них не может быть слишком большого выбора.

Он выпил остаток вина и встал.

— Мы ждали достаточно долго, — провозгласил он. — Пора и нам отправляться в этот цирк на гастроли.

— А как же пара? — напомнил я ему.

— Мы просто вдохновим их завершить дело немного поскорее.

В его словах прозвучала смутная угроза, а зубастая усмешка послужила добавочным доказательством того, что вот-вот случится что-то неприятное.

Я готов был попытаться отговорить его, но он уже целеустремленно шагал через улицу, оставив меня стоять в одиночестве. Я бросился догонять Ааза, в спешке забыв о единороге. Но я все равно не мог догнать его прежде, чем он вошел в лавку.

Я нырнул следом, опасаясь самого худшего. Но мне не следовало беспокоиться: кроме владельца, в лавке никого не было.

— Чем могу служить, господа?

Богатый халат владельца не скрывал его неимоверной худобы. Сейчас, в обличье Квингли, я не был так мускулист, как прежде, но у меня сложилось впечатление, что, если я ударю этого человека, он рассыпется. Видел я раньше тощих людей, но он казался скелетом, на котором и кожи-то едва хватало, чтобы хоть как-то прикрыть кости.

— Мы бы хотели поговорить с Абдулом, — высокомерно бросил Ааз.

— Я — это он, а он — это я, — продекламировал владелец лавки. — Вы видите перед собой Абдула, вернее, лишь тень человека, доведенного ловкими клиентами до грани голодной смерти.

— Однако вы производите впечатление весьма преуспевающего, — пробормотал я, оглядываясь вокруг.

В лавке было полно товара, и даже мой неопытный взгляд заметил везде несомненные признаки богатства. Ковры были сотканы весьма изящно из неизвестных мне ниток, а из глубины их узоров сверкали золото и серебро. Они явно предназначались для очень богатых людей, и казалось сомнительным, что их нынешний владелец нищенствовал.

— Ах! Это целая повесть о моей глупости! — ломая руки, воскликнул хозяин лавки. — В своем слепом доверии я вбухал все, что имел, в свой товар. В результате я страдаю среди изобилия. Мои клиенты знают об этом и грабят меня теперь, когда я уязвим. Мне приходится терять на каждой продаже… Но человек должен есть, и…

— А может быть, — перебил его Ааз, — находить что-то в густом ворсе огромного, от стенки до стенки, ковра?

— Что-что?.. Пожалуйста, не пугайте бедного Абдула. Мой скромный бизнес…

— Брось ты это, Абдул… Или мне следует сказать — Фрумпель? — Ааз улыбнулся своей ошеломляющей улыбкой. — Нам известно, кто ты и что ты. Мы пришли сюда, чтобы сделать маленький бизнес.

После этих слов владелец лавки стал двигаться с быстротой, которой я в нем никогда бы и не заподозрил. Он одним прыжком очутился у двери, задвинул засов и опустил занавес, сделанный, кажется, из еще более плотной материи, чем его ковры.

— Где вас учили манерам? — прорычал он через плечо голосом, совершенно не похожим на прежний, скулящий. — Мне, знаете ли, предстоит жить в этом городе неопределенное время.

— Извиняюсь, — сказал Ааз, но он вовсе не казался оправдывающимся.

— Ну тогда в следующий раз, вваливаясь в лавку и швыряясь моим именем, будьте, пожалуйста, поосторожнее. Народ здесь не особенно терпелив к странным существам и происшествиям.

Казалось, что он просто ворчит про себя, и поэтому я ухватился за возможность шепнуть Аазу:

— Ааз, а что значит «от стенки до стенки»?

— Позже, малыш.

— Ты! — Владелец лавки, казалось, в первый раз увидел меня. — Ты — статуя! Я не узнал тебя, пока ты двигался!

— Ну я…

— Мне следовало бы знать! — продолжал бушевать он. — Иметь дело с бесами — значит напрашиваться на неприятности! Не успеешь оглянуться, как всякий…

Фрумпель внезапно оборвал свою речь и подозрительно посмотрел на нас. Рука его исчезла в складках халата и появилась вновь с прозрачным кристаллом. Он поднес его к глазу и, словно через монокль, по очереди пристально оглядел нас.

— Мне следовало бы догадаться, — сплюнул он. — Не будете ли вы так любезны снять свои личины? Я люблю знать, с кем имею дело.

Я взглянул на Ааза и тот согласно кивнул.

Закрыв глаза, я начал осуществлять переход к нашему нормальному обличию.

— Извращенец! — Фрумпель произнес это слово как ругательство.

— Я — изверг, если вы хотите иметь с нами дело, — поправил его Ааз.

— Нет, извращенец, пока я не увижу цвет ваших денег, — презрительно фыркнул в ответ Фрумпель.

Я вдруг почувствовал, что он внимательно изучает меня.

— Слушай, ты случайно не бес по имени Трокводл, а?

— Я? Нет! Я…

Но он уже снова разглядывал меня сквозь кристалл.

— Хм… — хмыкнул он, засовывая свой монокль обратно в одежду. — Я полагаю, ты в порядке. Однако я бы очень хотел заполучить в свои руки этого Трокводла. Он в последнее время ужасно вольно обращается с моим именем.

— Слушай, Фрумпель, — вмешался Ааз, — ты, знаешь ли, не единственный, кто любит видеть, с кем имеет дело.

— Да? Ну хорошо, если вы на этом настаиваете…

Я ожидал, что он закроет глаза и примется за работу, но вместо этого Фрумпель снова сунул руку за пазуху. На этот раз он извлек что-то, похожее на зеркальце с диском на обратной стороне. Глядя в зеркало, он осторожно вертел пальцами диск.

Результат был мгновенным и поразительным. Не только лицо, но и все его тело начало меняться, наливаясь и принимая красноватый оттенок. Брови стали гуще и срослись, линия бороды, словно живая, прокралась вверх по лицу, а глаза жестко сузились. Я заметил, что его ступни теперь стали сверкающими раздвоенными копытами, а из-под халата появился кончик заостренного хвоста. За впечатляюще короткий срок он преобразился в… дьявола!

Несмотря на то, что я был готов ко всему, я почувствовал приступ суеверного страха, когда он отложил зеркальце и повернулся к нам.

— Теперь вы счастливы? — буркнул он, обращаясь к Аазу.

— Это начало, и… — допустил Ааз.

— Хватит препираться! — Фрумпель завладел ситуацией. — Что привело на Пент извращенца? Благотворительность? И как тут вписывается этот малыш?

— Он мой ученик, — уведомил его Ааз.

— В самом деле? — Фрумпель бросил на меня сочувственный взгляд. — Неужели твои дела действительно так плохи, малыш? Может быть, мы сумеем что-нибудь придумать?

— Он вполне доволен ситуацией, — перебил его Ааз. — А теперь перейдем к нашей проблеме.

— Вы хотите, чтобы я исцелил малыша от безумия?

— А? Нет. Брось, Фрумпель. Мы пришли сюда по делу. Давай объявим на время перемирие, ладно?

— Если вы настаиваете. Это, однако, будет странным: извращенцы и деволы никогда особо не ладили.

— Мы — изверги!

— Именно это я и имею в виду.

— Ааз, — вмешался я, — может быть, ты наконец расскажешь ему все?

— О! Верно, малыш. Слушай, Фрумпель. У нас возникла проблема, и мы надеемся, что ты поможешь нам справиться с ней. Видишь ли, я потерял свои способности.

— Что?! — взорвался Фрумпель. — Вы явились сюда без магической защиты от преследования? Это рвет все.??? Я провел здесь семь лет, возводя приличный фасад, и тут появляется какой-то идиот и…

— Постой, Фрумпель. Я же сказал тебе, что этот малыш — мой ученик. Он знает больше, чем достаточно для прикрытия нас обоих!

— Полунатасканный ученик! Он доверяет свою жизнь и безопасность недоучке!

— Ты, кажется, проглядел тот факт, что, если бы что-нибудь должно было случиться, оно бы уже случилось.

— Каждая минута вашего пребывания здесь несет угрозу моему существованию.

Несколько минут они прожигали друг друга взглядами.

— А, ладно, — проворчал наконец девол. — Поскольку мне, вероятно, никак от вас иначе не избавиться.

Он подошел к стене и извлек из-за ковра обрывок веревки.

— Вот это уже похоже на дело, — победоносно заметил Ааз.

— Сядьте и заткнитесь, — приказал наш «гостеприимный» хозяин.

Ааз подчинился, и Фрумпель начал описывать вокруг него круг. Двигаясь, девол держал веревку то так, то этак, сворачивал в кольцо, а иной раз давал просто обвиснуть. И все это время он внимательно смотрел на потолок, словно читал там написанное мелким шрифтом сообщение. Я не имел ни малейшего понятия о том, что он делает, но мне доставляло удовольствие наблюдать, как кто-то приказывает Аазу и ему это сходит с рук.

— Хм… — Произнес наконец девол. — Ваши способности действительно пропали.

— Восхитительно! — прорычал Ааз. — Слушай, Фрумпель, мы проделали весь этот путь не для того, чтобы нам сообщали то, что мы и так уже знаем. Говорят, что вы, дьяволы, способны сделать все что угодно. Так сделай что-нибудь!

— Это не так-то легко, извращенец, — огрызнулся в ответ Фрумпель. — Мне нужна информация. Как вы вообще потеряли свои способности?

— Не знаю, — признался Ааз. — Меня вызвал на Пент один маг, и, когда я прибыл, они пропали.

— Маг? Который?

— Гаркин.

— Гаркин? С ним лучше не связываться. Ну уж коль скоро это случилось, почему бы вам не попытаться заставить его восстановить ваши способности, вместо того, чтобы впутывать меня?

— Потому что он мертв. Это достаточно убедительная причина, как по-твоему?

— Хм… Это затрудняет дело.

— А еще говорят, что дьяволы все могут! — презрительно фыркнул Ааз. — Я всегда знал, что их репутация сильно преувеличена.

— Послушай, извращенец! Я не говорил, что не могу ничего сделать, просто это будет трудно.

— Вот это больше похоже на деловой разговор, — хохотнул Ааз. — Приступай!

— Не так быстро, — оборвал Фрумпель. — Я сказал, что могу помочь вам, но не сказал, что помогу.

— Ясно, — фыркнул Ааз. — Вот оно, малыш, всплывает. Прейскурант. Я же говорил, что они художники по части вымогательства.

— На самом деле я думал о времени, которое мне потребуется на приготовления, — сухо сказал девол. — И считаю, что я совершенно ясно выразил свои чувства относительно вашего пребывания здесь дольше, чем это абсолютно необходимо.

— В таком случае, — улыбнулся Ааз, — тебе пора начинать. Я считаю, что совершенно ясно выразил свои чувства. Мы намерены оставаться здесь до тех пор, пока твои чары не подействуют.

— В таком случае, — улыбнулся в ответ девол, — я считаю, что вы вовремя подняли вопрос о цене. Сколько у вас при себе?

— Ну, у нас есть… — начал было я.

— Это не столь важно. — Ааз ожег меня взглядом. — А во сколько вы сами оцениваете свои услуги?

Фрумпель бросил на него испепеляющий взгляд и погрузился в подсчеты.

— Ну… материальная стоимость… и, конечно, мое время… и вы явились без приглашения… Скажем так, это обойдется вам — всего лишь приблизительная оценка, уверяю вас, — о, в районе… Слушайте! — Он вдруг посветлел и улыбнулся нам. — Может быть, вы согласитесь на обмен? Я исцелю вас, а вы мне окажете небольшую услугу.

— Какую услугу? — подозрительно спросил Ааз.

Я вполне разделял его подозрительность — что-то в голосе Фрумпеля настораживало.

— Мелочь, на самом деле, — промурлыкал дьявол. — Своего рода работа манком.

— Я предпочел бы заплатить наличными, — твердо заявил я.

— Заткнись, малыш, — посоветовал Ааз. — Какая работа, Фрумпель?

— Вы, вероятно, заметили молодую пару, зашедшую в лавку перед вами. Заметили? Хорошо. Тогда вы, наверное, обратили внимание, что в настоящее время их здесь нет.

— Как они ушли? — с любопытством спросил я.

— Я перейду к этому через минуту, — заверил меня Фрумпель. — Во всяком случае, история у них интересная. Избавлю вас от деталей, но, короче говоря, они юные влюбленные, разлученные своими семьями. В отчаянии они обратились за помощью ко мне. Я оказал им услугу, отправив в другое Измерение, где они смогут быть счастливы, освободившись от гнета своих родственников.

— За огромный гонорар, конечно, — сухо заметил Ааз.

— Конечно, — улыбнулся Фрумпель.

— Брось, Ааз, — упрекнул я. — Это кажется достойным делом, даже если ему за него заплатили.

— Именно так! — просиял девол. — Как вы, несомненно, заметили, я крайне озабочен своим положением в этом городе, и оно может оказаться под угрозой, если родственники этой пары сумеют проследить их путь до моей лавкой.

— Должно быть, это был еще тот гонорар! — проворчал Ааз.

— Итак, мое предложение заключается в следующем. В обмен на мою помощь я прошу вас принять обличие молодой пары и продолжить ложный след, уводящий от моей лавки.

— Насколько длинным должен быть этот след? — спросил я.

— Не волнуйтесь, в этом нет ничего сложного. Вы просто должны убедить как можно большее число горожан в том, что пара вышла из моей лавки. Это снимет с меня всякие подозрения. А как только город скроется из виду, вы сможете надеть любую угодную вам личину и вернуться сюда. К тому времени мои приготовления к вашему исцелению будут завершены. Ну, что вы на это скажете? По рукам?

— Люди смотрят на нас, Ааз.

— Расслабься, малыш. Им и полагается смотреть.

Он кивнул и помахал рукой кучке сердито глядящих горожан. Они не ответили на его приветствие.

— Не понимаю, почему я должен быть девицей, — проворчал я.

— Мы уже говорили об этом, малыш. Твоя походка больше похожа на девичью, чем моя.

— Это вы с Фрумпелем так считаете, а я — нет!

— Ну давай скажем так — моя походка меньше похожа на девичью, чем твоя.

Спорить с подобной логикой было трудно, поэтому я сменил тему.

— Может быть, нам лучше идти по менее людным улицам? — спросил я.

— Почему?

— Ну я не слишком млею от того, что масса народу видит меня девицей.

— Брось, малыш. Ты в этом городке мало кого знаешь. Зачем тебе волноваться, что они о тебе подумают?

— Мне просто это не нравится, вот и все, — проворчал я.

— Недостаточно веская причина, — твердо заявил Ааз. — Быть увиденным — часть нашей сделки с Фрумпелем. Если у тебя имелись какие-то возражения, тебе следовало высказать их во время переговоров.

— У меня не было такой возможности, — сказал я. — Но раз уж тема поднята, у меня есть несколько вопросов.

— Например?

— Например, что мы сейчас делаем?

— Малыш, ты что, забыл? Мы же прокладываем ложный след для…

— Это-то я знаю, — перебил я. — Я имею в виду, зачем мы это делаем? Почему мы указываем услугу Фрумпелю, вместо того чтобы заплатить его цену?

— Ты бы не спрашивал об этом, если бы тебе хоть раз приходилось заключать сделку с дьяволом, — фыркнул Ааз. — Цены у них высотой до небес, особенно в случае вроде нашего, когда они знают, что клиент в отчаянном положении. Благодари судьбу, что мы заключили такую выгодную сделку.

— Вот это-то я и имею в виду, Ааз. Ты уверен, что она действительно выгодная?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мне рассказывали, что когда думаешь, что добился выгодной сделки с дьяволом, то это обычно означает, что ты что-то проглядел.

— Ты, конечно, говоришь, основываясь на широчайшем опыте, — саркастически ухмыльнулся Ааз. — Кто тебе так много рассказывал о сделках с дьяволами?

— Ты, — язвительно ответил я.

— Хм… Ты прав, малыш. Возможно, я немного поторопился.

При других обстоятельствах я пришел бы в восторг от признания Аазом моей правоты. Однако сейчас это только заставило меня почувствовать себя еще неуютнее.

— Так что же мы будем делать? — спросил я.

— Ну, обычно я веду дела чисто, если уверен, что меня не обманывают. Однако сейчас ты заронил в мою душу сомнения, и я подумываю о том, что нам следует немного изменить правила игры.

— Опять ситуационная этика?

— Правильно!

— Так что же нам делать?

— Начинай искать относительно уединенное место, где мы сможем незаметно скинуть наши личины.

Я начал обшаривать взглядом улицы и переулки, встречавшиеся на нашем пути. Мое беспокойство перерастало в панику, и это придало моему поиску интенсивность.

— Нам бы не помешало наше оружие, — пробормотал я.

— Вы только послушайте его! — съязвил Ааз. — Не он ли толковал мне о том, что магам не нужно оружие? Брось, малыш. Что бы ты стал с ним делать?

— Если ты хочешь уточнения, — сухо сказал я, — я бы желал, чтобы оружие было у тебя.

— Восхитительно! Слушай, малыш. Ты все еще ищешь уединенное место?

— Да, я заметил пару подходящих.

— Забудь об этом и начинай искать открытое, с множеством ходов и выходов.

— Зачем менять стратегию? — спросил я.

— А погляди через плечо… Этак невзначай.

Я неловко оглянулся. За нами следовала толпа. Люди мрачно глядели на нас и перешептывались. Мне очень бы хотелось верить, что это не мы привлекаем внимание, но они совершенно очевидно следовали за нами и по ходу дела их численность все возрастала.

— Ааз, за нам идет толпа, — прошептал я.

— Знаю, малыш. Именно на нее я и указал тебе.

— Но почему они следуют за нами? Что им нужно?

— Ну, наверняка я, конечно, не знаю, но полагаю, что это имеет какое-то отношение к нашим личинам.

Я бросил на толпу еще один взгляд. Интерес к нам, казалось, совсем не уменьшился. Если что и изменилось, так это то, что толпа стала еще больше и выглядела еще более рассерженной.

— Скажи-ка, Ааз… — прошептал я.

— Да, малыш?

— Если они топают за нами из-за наших обличий, то почему бы нам просто не изменить их?

— Плохой план, малыш. Я скорее готов рискнуть, продолжая играть нашу роль, чем обнаружить перед ними, что мы маги.

— Так что же делать?

— Будем идти дальше и надеяться, что наткнемся на патруль солдат, способный предоставить нам какую-нибудь защиту.

Впереди глухо стукнул камень, размером с кулак, брошенный, надо полагать, одним из наших преследователей.

— Или… — поспешно решил Ааз, — мы можем остановиться и прямо сейчас выяснить, что все это значит.

— Мы могли бы пуститься бежать, — с надеждой предложил я, но Ааз уже начал действовать по-своему.

Он внезапно остановился и круто повернулся лицом к толпе.

— Что это значит? — зарычал он на подступающих людей.

Толпа остановилась и заколебалась перед этим прямым обращением. Они казались немного сбитыми с толку поступком Ааза и бестолково толкались. Я был приятно удивлен успехом маневра моего спутника.

Но Аазу всегда мало хорошего, ему подавай лучшее.

— Ну? — потребовал он, наступая на них. — Я жду объяснений.

Какой-то миг толпа отступала под его натиском. Затем откуда-то из глубины поднялся рассерженный голос.

— Мы хотим наконец узнать о своих деньгах!

Это открыло кратер.

— Да! Что насчет наших денег?!

Крик подхватило еще несколько голосов, и толпа снова начала рычать и двигаться вперед.

Ааз остался на месте, подняв руку и требуя внимания.

— Что означает «насчет наших денег»? — высокомерно осведомился он.

— О нет, не выйдет! — проворчал особенно угрожающий голос. — На этот раз вам не отбрехаться!

Массивный лысый мужчина, размахивая мясницким ножом, протолкался сквозь толпу и встал перед Аазом.

— Дорогой мой, — фыркнул Ааз, — если вы подразумеваете…

— Я ничего не подразумеваю! — прорычал лысый. — Я говорю напрямик: ты и твоя девка — жулики!

— А вам не кажется, что вы немного торопитесь?..

— Торопимся? — проревел лысый. — Сударь, мы и так уж слишком терпеливы с вами. Нам следовало вытурить вас из города, как только вы появились с вашими липовыми амулетами против демонов. Да, липовыми! Некоторые из нас поняли это с самого начала. Всякий, хоть немного образованный, знает, что никаких демонов не существует.

На миг у меня возникло искушение сбросить личину с Ааза. Потом я посмотрел на толпу и решил, что не стоит. Эта группа людей явно не подходила для шуток.

— Некоторые купили амулеты из-за своей доверчивости, кое-кто — шутки ради, а остальные потому… ну, потому что все покупали… Вы одурачили нас еще и тем, что сочинили сказку, будто амулеты нужно изготавливать индивидуально и вам нужны деньги авансом.

— Все это было объяснено, — запротестовал Ааз.

— Разумеется. Болтать вы мастаки. Вы объяснили это точно так же, как объясняли и те два раза, когда мы поймали вас при попытках покинуть город.

— Ну… мы… — начал было Ааз.

— На самом деле, — вмешался я, — мы всего лишь…

— Ну, хватит с нас ваших объяснений. Мы дали вам два дня на то, чтобы вы или раздали амулеты, или вернули нам деньги.

— Это требует времени…

— Этот предлог уже был использован. Ваше время истекло уже вчера. А теперь мы получим свои деньги или…

— Разумеется, разумеется, — успокаивающе поднял руку Ааз. — Дайте нам только минуту поговорить с коллегой.

Он улыбнулся толпе, взял меня под руку и оттянул подальше.

— Что будем делать, Ааз?

— Теперь пора бежать, — спокойно сказал он.

— А? — умно спросил я.

Я говорил с пустым воздухом. Ааз уже стремительно несся по улице.

Может, я временами и медлителен, но не в таких ситуациях. Я молниеносно рванул следом за ним.

К несчастью, толпа сообразила, что затеял Ааз, примерно в то же самое время, что и я. Она с воем устремилась за нами.

Удивительное дело, но мне все-таки удалось догнать Ааза. Либо он сдерживал бег, чтобы я мог настичь его, либо я испугался больше, чем думал, что более вероятно.

— А что теперь? — выдохнул я, продолжая бежать рядом с Аазом.

— Заткнись, малыш, и поднажми, — рявкнул он, уклоняясь от кучки народа.

— Они нас настигают, — указал я.

На самом деле, только что обойденная нами группа людей присоединилась к погоне и стремительно догоняла нас.

— Перестань надоедать мне! Лучше помоги высматривать! — прогремел Ааз.

— Пожалуйста. А что мы ищем?

— Пару, одетую примерно так же, как и мы.

— И как мы поступим, если увидим их?

— Просто, — ответил Ааз. — Врежемся в них на всем ходу, ты махнешься с ними нашими чертами, и мы предоставим толпе удовольствие разорвать их на части.

— Что-то мне это не кажется правильным, — с сомнением сказал я.

— Малыш, ты помнишь, что я тебе говорил о ситуационной этике?

— Да.

— Ну так это одна из таких ситуаций.

Меня убедили. Не столько логика Ааза, сколько едва не задевший мою голову летящий камень. Не знаю, как толпа могла поддерживать свою скорость и еще успевать подбирать метательные снаряды, но успевала же!

Я начал высматривать пару, одетую вроде нас. Это труднее, чем кажется, когда ты бежишь во все лопатки, а за тобой по пятам гонится разъяренная толпа.

К несчастью, в поле зрения не попадалось никого, кто в достаточной степени походил бы на нас. Кого бы мы там ни изображали, они, кажется, одевались довольно оригинально.

— Жалко, что у меня нет сейчас при себе оружия, — пожаловался Ааз.

— Мы уже говорили об этом, — отозвался я. — Кроме того, что бы ты стал делать, имея его? Единственное, чем мы располагаем, чтобы остановить их, — это огненное кольцо Гаркина…

— Эх! Я и забыл про него! — ахнул Ааз. — Оно же все еще при мне.

— Ну и что? — спросил я. — Мы не можем применить его.

— Да ну? Это почему же?

— Потому что тогда они поймут, что мы маги.

— Какая разница, если они станут покойниками?

Может, это и ситуационная этика, но у меня желудок выворачивало наизнанку при мысли об убийстве стольких людей.

— Подожди, Ааз! — крикнул я.

— Смотри, малыш! — Он усмехнулся и нацелил руку на толпу.

Ничего не случилось.

— Ходу, Ааз! — отчаянно закричал я, опрокидывая лоток с фруктами на пути толпы.

Теперь, когда оказалось, что моим собратьям-людям не грозит опасность в лице Ааза, следовало позаботиться об обеспечении его и моей безопасности.

— Просто не могу поверить! — крикнул Ааз, пробегая мимо меня.

— Чему? — отозвался я и устремился за ним.

— В один день я поверил и дьяволу и бесу. Вот что я тебе скажу, малыш. Если мы выкрутимся на этот раз, я разрешу тебе дать мне хорошего пинка. Прямо по заднице, дважды.

— Заметано! — задыхаясь, согласился я.

Я начал уставать. К несчастью, толпа, казалось, не имела предела выносливости. Приходилось продолжать бег.

— Смотри, малыш! — воскликнул Ааз и показал куда-то вперед. — Мы спасены!

Я посмотрел в указанном направлении. По улице впереди нас маршировал… нет, фланировал патруль.

— Самое время, — выдохнул я, почувствовав облегчение.

Толпа тоже увидела солдат. Ее крики стали громче, и она удвоила усилия, стремясь добраться до нас.

— Ходу, малыш! Поднажми! — призвал Ааз. — Мы еще не в безопасности.

Наше приближение к патрулю оказалось достаточно шумным. Солдаты остановились и наблюдали за погоней. Один из них, менее неряшливого вида, чем прочие, вышел вперед и стоял, презрительно улыбаясь и сложив руки на груди. По его манерам я догадался, что это офицер.

Я затормозил и остановился перед ним.

— За нами гонятся! — выдохнул я.

— Неужели? — улыбнулся он.

— Я сам с этим управлюсь, малыш, — тихо сказал Ааз, отодвигая меня в сторону. — Вы офицер, возглавляющий патруль, не так ли, сударь?

— Да.

— Кажется, эти граждане, — он пренебрежительно показал на наших преследователей, — намерены причинить нам телесные повреждения в вашем присутствии. Наглое неуважение власти!

Толпа остановилась в каких-то десяти футах и стояла, гневно глядя то на нас, то на солдат. Я удовлетворенно заметил, что многие тяжело дышат.

— Полагаю, вы правы, — зевнул офицер. — Нам следует принять в этом участие.

— Смотри, малыш, — прошептал Ааз. ткнув меня локтем в бок, когда офицер выступил вперед и обратился к толпе.

— Все вы знаете, что нанесение гражданами друг другу увечий противозаконно, — начал он.

Толпа недовольно зароптала, но офицер взмахом руки велел ей замолчать и продолжил:

— Знаю, знаю. Нам это тоже не нравится. Будь наша воля, мы бы предоставили вам самим выяснять отношения. Но мы должны следовать закону так же, как вы, а он гласит, что только военные могут судить и карать граждан.

— Видишь? — прошептал я. — Есть все-таки некоторые преимущества в нашей цивилизации.

— Заткнись, малыш, — прошипел Ааз.

Офицер продолжал:

— Поэтому, хотя я знаю, что вам очень хочется превратить этих двоих в кровавую кашу, мы не можем этого позволить. Они должны быть повешены в соответствии с законом.

— Что?!

Не уверен, я это произнес или Ааз, а может, мы крикнули в один голос, но, как бы там ни было, этот крик потонул в восторженном реве толпы.

Солдат схватил меня за запястья и болезненно выкрутил руки за спину. Оглянувшись, я увидел, что то же самое проделали с Аазом. Нечего говорить, что это была вовсе не та поддержка, на которую мы надеялись.

— А чего вы ожидали? — презрительно улыбнулся нам офицер. — Если вы хотели помощи от военных, вам не следовало включать нас в список своих клиентов. Будь наша воля, мы бы вздернули вас еще неделю назад. Но сдержались только по одной причине: эти деревенские дурни дали вам дополнительный срок, а мы боялись бунта, если бы сделали по-своему.

Наши запястья стянули ремнями и погнали к одинокому деревцу у одного из ресторанов.

— У кого-нибудь есть веревки? — крикнул офицер толпе.

Везет же нам — веревка у кого-то нашлась. Ее быстро передали офицеру, и тот начал демонстративно вязать петли.

— Малыш! — шепнул Ааз.

— Что еще? — зло прошипел я. Моя вера в советы Ааза резко упала.

— Когда тебя станут вешать — лети!

— Что?!

Вопреки всему у меня появилась надежда.

— Очнись, малыш. Лети, как я учил тебя по дороге сюда.

— Меня же просто-напросто подстрелят!

— Дубина! Не улетай, а просто лети. Пари на конце веревки и дергайся. Они подумают, что ты висишь.

Я подумал об этом… крепко. Это могло сработать, но… Я заметил, что они перебрасывают петли через нижнюю ветвь дерева.

— Ааз! Я не смогу этого сделать. Я не могу левитировать нас обоих. Я еще не настолько умел.

— Не нас обоих, малыш, а только себя. Обо мне не беспокойся.

— Но, Ааз…

— Сохрани, однако, мою личину. Если они вычислят, что я демон, то сожгут наши тела.

Грубые руки толкнули нас вперед и начали натягивать через головы петли.

Я вдруг сообразил, что у меня нет времени думать об Аазе. Мне требовалась вся моя сосредоточенность для собственного спасения. Если, конечно, хватит времени.

Я закрыл глаза и отчаянно принялся искать в воздухе силовую линию. Она была на месте. Слабая, но была… Я начал фокусироваться на ней.

Петля вокруг моей шеи затянулась, и я почувствовал, как ноги повисли в воздухе. Я ощутил, как во мне поднимается страх, но усилием воли подавил его.

То, что я на мгновение повис на веревке, было даже к лучшему. Им нужно было дать почувствовать вес тела, когда они поднимали меня. Я снова сосредоточился на силовой линии… сфокусировался… зачерпнул энергии… изменил направление ее потока.

Вдруг петля немного ослабла. Помня наставления Ааза о контроле, я сдерживал энергию на том же уровне и попробовал вздохнуть. Я мог дышать! Правда, с трудом, но этого было достаточно, чтобы выжить.

Что мне еще надо сделать? Ах да, я должен подергаться. Я вспомнил, как вел себя, попав в силки, белкобарсук.

Я слегка дернул ногами. Однако это еще сильнее затянуло петлю. Я решил изменить тактику — откинул голову набок и высунул язык.

Это сработало. Усилившийся свист и радостный рев толпы вознаградили мои усилия.

Язык быстро онемел, но я постарался отвлечь от этого свои мысли. Чтобы избежать невольного сглатывания, я попытался думать о другом.

Бедный Ааз… При всей его грубоватости и утверждениях, будто ему на всех наплевать, кроме себя, его последним поступком была забота о спасении моей жизни. Я пообещал себе, что когда все кончится…

А что в этом городе делают с телами? Хоронят их? Мне пришло в голову, что лучше уж быть повешенным, чем заживо погребенным.

— Закон гласит, что им положено висеть, пока не сгниют! — Голос офицера, казалось, ответил на мои мысли и вернул меня к действительности.

— Но висят-то они перед рестораном! — прозвучал в ответ рассерженный голос владельца этого заведения.

— Мы вернемся на закате и снимем их.

— На закате? Вы понимаете, сколько денег я могу потерять до заката?! Никто не захочет есть там, где в супе могут плавать пальцы ног трупа. Я и так уже лишился большинства посетителей!

— Хм… Мне пришло в голову, что если дневной бизнес так много значит для вас, то вам следует быть готовым немного поделиться прибылью.

— Так вот, значит, каков ваш закон! А, ладно. Вот вам за ваши труды.

Донесся звук отсчитываемых монет.

— Этого маловато. Я, знаете ли, должен поделиться со своими ратниками.

— Вы слишком многого хотите! Я и не знал, что у бандитов бывают офицеры! — с возмущением произнес владелец ресторана, отсчитывая новые монеты под аккомпанемент смешков офицера.

Я подумал, что вместо изучения магии мне следовало бы посвятить свое свободное время взяточничеству и вымогательству. Это, кажется, более прибыльно.

— Солдаты! — скомандовал офицер. — Снимите эту падаль и выволоките ее из города. Оставьте их у городских стен как предостережение всем тем, кто вздумает обманывать граждан Твикста.

— Ах, как вы заботливы! — В голосе владельца ресторана так и сквозил сарказм.

— Пустяки, гражданин, — фыркнул офицер.

Я вовремя успел вспомнить, что надо перестать летать прежде чем они перережут веревку. Внезапно рухнув на землю, я прикусил язык и рискнул тихонько убрать его. Никто этого не заметил.

Чьи-то руки схватили меня под мышки и за лодыжки, и началось путешествие к городским пределам.

Теперь, когда я знал, что меня не похоронят заживо, мои мысли вернулись к моему будущему.

Во-первых, я должен что-то сделать с Фрумпелем. Я не знал, что именно я могу с ним сделать, но что-то следовало обязательно! Уж это-то я должен совершить ради Ааза! Может быть, мне удастся оживить Квингли и завербовать его к себе в помощники. Ведь он предположительно охотник на демонов и, вероятно, лучше меня сумеет справиться с дьяволом. Хотя, если вспомнить действия Квингли, это могло быть и неверным предположением.

Потом Иштван. Что мне делать с ним? Я не был уверен, что смогу его победить даже с помощью Ааза. Но без моего учителя у меня и вовсе не было шансов.

— Уже достаточно далеко. Повесим их опять? — раздался голос одного из солдат.

От этого вопроса мое сердце замерло. Неужели нас снова повесят?

— Зачем делать лишнюю работу? Я еще не встречал ни одного офицера, отходившего от бара дальше, чем на сотню шагов. Давайте просто свалим их здесь.

Послышался общий хор голосов, выразивших согласие, и в следующую секунду я снова летел в воздухе. Мне следовало расслабиться в ожидании удара, но земля успела опять вышибить из меня дыхание. Если я намерен продолжать обучение по овладению мастерством полета, то мне необходимо посвятить больше времени овладению искусством аварийной посадки.

Я лежал не шевелясь. Голосов солдат больше не было слышно, но я не хотел рисковать, поднявшись раньше времени.

— Ты собираешься лежать тут весь день или все-таки поможешь мне развязаться?

Я открыл глаза. Рядом сидел Ааз и усмехался.

Вдруг все поплыло у меня перед глазами, и я потерял сознание.

ГЛАВА15

— Теперь нам можно двигаться? — спросил я.

— Еще нет, малыш. Подожди, пока свет погаснет на полный день.

— Ты хотел сказать, полный час?

— Пусть будет так. А теперь заткнись и продолжай следить.

Мы ждали в тупике напротив лавки Фрумпеля. Несмотря на то, что нас предположительно надежно защищали новые личины, мне было нелегко вернуться в город, где меня повесили. Это чувство трудно понять тому, кто не испытал его. Странно было находиться рядом с Аазом, когда я уже свыкся с мыслью о его смерти. Очевидно, у извергов шейные мышцы значительно сильнее, чем у людей. Он просто напряг их, и они не дали петле прекратить поток воздуха.

Словно в подтверждение моих слов, Ааз уведомил меня, что чешуя обеспечивает его лучшей броней, чем большинство доступных в этом Измерении кольчуг или пластинчатых доспехов. Я слышал однажды, что демонов можно уничтожить только специально изготовленным оружием или путем сожжения. Кажется, старые легенды действительно кое в чем основывались на фактах.

— Порядок, малыш, — прошептал Ааз. — Полагаю, мы ждали достаточно долго.

Он прокрался к выходу из переулка и повел меня по длинному кругу, огибая лавку и остановившись только тогда, когда мы вернулись на свое первоначальное место.

— Ну каково твое мнение, малыш?

— Не знаю. А что мы искали?

— Расскажи мне еще раз, как ты замышлял стать вором, — вздохнул Ааз. — Слушай, малыш. Мы осматривали цель. Верно?

— Верно, — ответил я, радуясь, что могу хоть с чем-то согласиться.

— Отлично. Сколько входов и выходов у этой лавки ты заметил?

— Только один. Тот, что напротив.

— Правильно. А как мы, по-твоему, теперь попадем в лавку?

— Не знаю, — честно ответил я.

— Брось, малыш. Если есть только один вход…

— Ты хочешь сказать, что мы просто войдем в переднюю дверь?

— Почему бы и нет? Мы видим отсюда, что дверь открыта.

— Ну если ты так говоришь, Ааз… Просто я думал, что это будет сложнее.

— Тпру! Никто не говорил, что это будет легко. Одно лишь то, что дверь открыта, не означает, что это так.

— Я что-то не совсем понял, Ааз.

— Подумай, малыш. Мы ведь выступаем против дьявола, верно? У него есть доступ ко всякой магии и разным хитростям. А теперь что ты скажешь насчет того, чтобы закрыть глаза и еще раз взглянуть на дверь?

Я сделал, как было сказано. В моей голове сразу же возник образ светящейся клетки, полностью закрывающей лавку.

— У него воздвигнут какой-то полог, Ааз, — уведомил я своего наставника.

Мне пришло в голову, что всего несколько недель назад я отнесся бы к подобной структуре с благоговейным ужасом. Теперь же я воспринимал ее как обычное дело, всего лишь некое препятствие, которое необходимо преодолеть.

— Опиши мне этот полог, — прошептал Ааз.

— Ну… он яркий… беловато-пурпурный… Вертикальные и горизонтальные прутья пересекаются, образуя квадраты примерно в ладонь в поперечнике.

— Он только над дверью или над всей лавкой?

— Над всей лавкой. Верх закрыт, а прутья уходят прямо в землю.

— Хм… Придется нам пройти через него. Слушай меня, малыш. Пришло время для срочного урока.

Я открыл глаза и снова посмотрел на лавку. Здание выглядело таким же невинным, как и в тот раз, когда мы обошли его вокруг. Меня беспокоило, что я не чувствовал присутствия решетки, как ощущал собственные пологи.

— Что это значит, Ааз? — встревоженно спросил я.

— А, это поле? Тот же тип, что и применяемые нами, но намного более скверное.

— В чем более скверное?

— Ну, тот полог, который я научил тебя строить, — система раннего предупреждения. Судя по твоему описанию, структура, применяемая Фрумпелем, делает значительно больше. Он не только убьет тебя, но и расшибет твое тело на кусочки мельче пыли. Это называется дезинтеграцией.

— И мы собираемся пройти сквозь него? — с тревогой спросил я.

— Только после того, как ты получишь небольшой урок, А пока вспомни упражнения с пером, как ты обволакивал его своей мыслью, чтобы управлять им.

— Вспомнил.

— Я хочу, чтобы ты сделал то же самое, но без пера. Представь, что ты держишь нечто, чего там нет. Сверни энергию в трубку.

— А что потом?

— А потом ты вставишь эту трубку в один из квадратов клетки и расширишь его.

— И это все?

— Именно. А теперь давай пробуй.

Я закрыл глаза и мысленно протянул руку. Выбрав квадрат в центре открытых дверей, я вставил в него свою мысленную трубку и начал расширять его. Она коснулась образующих квадрат прутьев, и я ощутил щекотку и физическое давление, словно встретил осязаемый предмет.

— Полегче, малыш, — тихо подсказал Ааз. — Нам нужно лишь немного изогнуть прутья, а не ломать их.

Я расширял трубу. Прутья медленно поддавались, пока не встретились с соседними. Тогда я почувствовал новую порцию щекотки и добавочное давление.

— Помни, малыш, когда мы окажемся внутри — не торопись. Жди, пока твои глаза не привыкнут к темноте. Нам не следует поднимать шум, спотыкаясь и сваливая все, на что мы можем наткнуться.

Я поднапрягся. Труба задела следующее звено прутьев. Общее число отогнутых достигло двенадцати.

— Ты уже закончил? — шепотом спросил Ааз.

— Секундочку… Да!

Труба теперь была достаточно большой, чтобы мы могли проползти в ней.

— Ты уверен?

— Да.

— Отлично. Лезь первым и показывай дорогу, малыш. Я полезу следом.

Довольно странно, но я не испытывал никаких своих обычных сомнений, когда смело пошел через улицу к лавке. Моя уверенность в собственных способностях явно возросла, так что я даже не заколебался, когда пополз по трубе. Единственное, что смущало меня, — это сознание того, что я ползу по воздуху примерно в фут над землей. Очевидно, я установил трубу немного высоковато, но это уже не имело значения — она держала. В следующий раз я буду знать, как правильно делать это упражнение.

Я осторожно вылез из трубы, когда оказался внутри лавки, и встал, дожидаясь, когда мои глаза привыкнут к темноте. Я услышал позади негромкие звуки продвижения Ааза.

— Отойди тихонечко от двери, — прозвучал у меня над ухом шепот учителя. — Ты стоишь на пути лунного света. Теперь можешь убрать трубу.

Я отодвинулся от пятна лунного света и с удовольствием отметил, что ликвидация трубы не привела к значительным изменениям в моей психической энергии. Я развил свои способности до такой степени, что мог совершать более трудные подвиги с меньшими затратами энергии, чем когда начинал учебу. Я действительно стал чувствовать себя магом.

Я услышал позади легкий шум и обернулся. Ааз задергивал занавесом дверь. Я мрачно улыбнулся про себя. Хорошо. Свидетели нам не нужны.

Мои глаза уже привыкли к темноте. Я мог различать очертания предметов и тени. В углу комнаты находился темный, тяжело дышащий ком. Фрумпель.

Я почувствовал на своем плече руку. Ааз показал на стоящую на столе лампу и поднял четыре пальца. Я кивнул и принялся считать до четырех. Достигнув последней цифры, я сфокусировал на лампе быструю молнию энергии, и ее фитиль вспыхнул ярким пламенем, осветив помещение лавки.

Ааз стоял на коленях рядом с Фрумпелем с ножом в руке. Очевидно, он сумел найти в темноте кое-что из нашего оружия. Фрумпель сел, моргая, а затем замер на месте. Острие ножа зависло на волосок от горла девола.

— Здорово, Фрумпель, — улыбнулся Ааз. — Узнаешь нас?

— Вы?! — ахнул девол. — Вам полагается быть покойниками!

— Покойниками? — промурлыкал Ааз. — Как с нами могло случиться такое несчастье, когда наш старый кореш Фрумпель помогал нашему слиянию с массой граждан?

— Господа! — взвизгнул девол. — Кажется, произошла ошибка!

— Совершенно верно, — заметил я. — И допустил ее ты.

— Вы не понимаете! — настаивал Фрумпель. — Я испытал удивление и ужас, когда узнал о вашей смерти.

— Да мы и сами не были слишком счастливы, — сказал я.

— Позже, малыш. Слушай, Фрумпель. Прямо сейчас у нас есть возможность и мотив убить тебя. Верно?

— Но я…

— Верно?! — Ааз шевельнул ножом, и острие коснулось кожи на горле Фрумпеля.

— Верно, — прошептал девол.

— Отлично. — Ааз отодвинул нож и сунул его за пояс. — А теперь поговорим о деле.

— Я не понимаю… — выдавил Фрумпель, заикаясь и потирая рукой горло, словно желая удостовериться, что оно все еще цело.

— Это означает, — объяснил Ааз, — что мы хотим добиться твоей помощи больше, чем отомстить. Однако не надо слишком сильно расслабляться. Выбор был не таким уж легким.

— Я… я понимаю… Но что я могу для вас сделать?

— Брось, Фрумпель. Ты можешь соблюсти условия нашей первоначальной сделки. Ты должен признать, что мы проложили для твоих беглецов чертовски великолепный ложный след. Теперь твоя очередь. Просто восстанови мои способности, и мы отправимся своей дорогой.

Дьявол побледнел, то есть стал не красным, а розовым.

— Я не могу этого сделать! — воскликнул он.

— Что?!

Рука Ааза шевельнулась, и в ней, словно по волшебству, появился нож.

— Слушай, ты, жулик изгнанный! Либо ты восстановишь мои способности, либо…

— Вы не понимаете… — взмолился Фрумпель. — Я не говорю, что не хочу возвращать вам ваши способности. Я просто НЕ МОГУ! Мне не известно, что произошло с вами и как этому можно противодействовать. Вот поэтому-то я и бросил вас толпе. Я боялся говорить вам об этом раньше. Вы бы мне все равно не поверили. Я потратил слишком много времени, утверждаясь здесь, чтобы идти на риск быть разоблаченным неудовлетворенным клиентом. Сожалею. Я действительно очень сожалею и знаю, что вы, вероятно, теперь убьете меня. Но я ничем не могу вам помочь!

— Да… — задумчиво произнес Ааз. — Выходит, ты не сможешь восстановить мои способности?

— Значит, мы все-таки можем убить его? — радостно спросил я.

Восстановление способностей Ааза, конечно, дело важное, но я все еще кипел от гнева из-за повешения.

— Ты довольно злобный ребенок, — выговорил мне Фрумпель. — И вообще с какой стати изверг путешествует с пентюхом?

— Это кто пентюх? — ощетинился я.

— Легче, малыш, — успокаивающе сказал Ааз. — Ничего личного. Все уроженцы этого Измерения — пентюхи. Пент — пентюхи. Усек?

— Но мне не нравится, как это звучит, — проворчал я.

— Расслабься, малыш. И вообще, что в имени?

— Значит, для тебя не имеет значения, зовут тебя люди извергом или извращенцем?

— Поосторожней в выражениях, малыш. Дела идут достаточно плохо и без твоих дерзостей.

— Господа, господа, — перебил Фрумпель. — Если вы собираетесь драться, не будете ли вы добры выйти на улицу? Я хочу сказать, что это все-таки моя лавка.

— Можно нам теперь убить его, Ааз?

— Полегче, малыш. Одно лишь то, что этот тип не может восстановить моих способностей, не означает его совершенной бесполезности. Я уверен, что он будет счастлив помочь нам, особенно потому, что не сумел расплатиться с нами по последней сделке. Верно, Фрумпель?

— О, определенно. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы возместить вам причиненное мной неудобство.

— Неудобство? — недоверчиво переспросил я.

— Спокойно, малыш. Ну, Фрумпель, ты можешь начать с возвращения добра, оставленного нами, когда мы отправились выполнять твое «маленькое» задание.

— Конечно. Я вам его достану.

Девол начал было подниматься, но тут же обнаружил, что нож Ааза снова уперся ему в шею.

— Не утруждай себя, старина, — улыбнулся Ааз. — Просто укажи, где оно, и мы сами достанем… и держи руки так, чтобы я мог их видеть.

— Ва… ваши вещи там… в большом сундуке у стены. — Глаза Фрумпеля, пока он говорил, не отрывались от ножа.

— Проверь, малыш, — попросил меня Ааз.

Я проверил, и, удивительное дело, вещи оказались именно там, где указал девол. В сундуке, однако, имелась еще интригующая коллекция других предметов.

— Эй, Ааз! — позвал я. — Посмотри-ка на это!

— Иду, малыш!

Он двинулся через лавку спиной вперед и присоединился ко мне. При этом он ловко перехватил нож, и я узнал в этом жесте метательный захват. Фрумпель, похоже, тоже понял, что означало это движение, так как остался недвижим.

— Ну-с, что у нас здесь? — весело спросил Ааз.

— Господа! — жалобно запричитал девол. — Я, вероятно, смог бы помочь, если бы знал, что вам нужно.

— Охотно верю, — отозвался Ааз, забирая свое оружие. — Фрумпель, мне приходит в голову, что мы не были с тобой полностью откровенны. Это необходимо исправить, если мы собираемся стать союзниками.

— Минуточку, Ааз, — перебил я его. — Почему ты думаешь, будто мы можем ему доверять, после того как он упорно добивался нашей смерти?

— Все очень просто, малыш. Он добивался нашей смерти, чтобы защитить себя. Верно?

— Ну…

— А потому, как только мы объясним, что в его же собственных интересах помочь нам, ему можно будет доверять полностью.

— Неужели? — фыркнул я.

— Ну, доверять настолько, насколько вообще можно доверять любому деволу, — признал Ааз.

— Меня возмущают подобные намеки, извращенец! — воскликнул Фрумпель. — Если вы хотите моей помощи, то вам лучше…

Нож Ааза молнией сверкнул в воздухе и вонзился в стену в каком-то дюйме от головы девола.

— Заткнись и слушай, Фрумпель! — рявкнул Ааз. — И повторяю, я — изверг!

— Что в имени, Ааз? — невинно спросил я.

— Помолчи, малыш. Итак, Фрумпель, имя Иштван тебе о чем-нибудь говорит?

— Нет. А что?

— Тебе следовало бы знать его, если ты хочешь остаться в живых. Это сумасшедший маг, пытающийся захватить власть над всеми Измерениями, начиная с этого.

— С какой стати это должно меня заботить? — нахмурился Фрумпель. — Мы, деволы, торгуем со всяким, способным заплатить цену, и не утруждаем себя анализом политики или психологической устойчивости. Если бы мы имели дело только с нормальными существами, это бы на треть уменьшило наш баланс… а быть может, и больше.

— Ну, на этот раз тебе придется пораскинуть мозгами. Может, ты меня не расслышал? Иштван начинает с этого Измерения. Он замыслил получить монополию на энергию Пента, чтобы применить ее в других Измерениях. И для достижения этого он решил убить здесь всех, кто знает, как пользоваться этой энергией. Он не любитель дележки.

— Хм… Интересная теория, но где доказательства? Я имею в виду, кого он предположительно убил?

— Гаркина, — зло бросил я.

— Совершенно верно, — прорычал Ааз. — Тебе так хотелось узнать, почему мы путешествуем вместе! Ну так вот, Скив был учеником Гаркина, пока Иштван не прислал убийц стереть конкурента с лица земли.

— Убийц?

— Вот именно. Двоих из них ты видел. Это те бесы, которых ты телепортировал примерно неделю назад. — Ааз взмахнул плащом убийцы. — Где, по-твоему, мы его достали? На барахолке?

— Хм… — задумчиво протянул Фрумпель.

— И он вооружает их техоружием. Погляди-ка на эту стрелу.

Ааз кинул деволу один из снарядов, тот ловко поймал его и начал внимательно изучать.

— Да… Я этого прежде не заметил. Хорошая работа по части камуфляжа, но совершенно неэтичная.

— Теперь ты понимаешь, почему наше желание заручиться твоей поддержкой перевешивает удовольствие, которое мы могли бы получить, перерезав твою лживую глотку?

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — ответил Фрумпель, не обидевшись. — Это весьма убедительно. Но что я могу сделать?

— Скажи нам сам. Говорят, что у вас, деволов, имеются новинки на все случаи жизни. Что есть у тебя, способное обеспечить нам преимущество над сумасшедшим, отлично разбирающимся в магии?

— Так вот с ходу я не могу ничего придумать. Мне давно не приходилось заниматься оружием. В этом Измерении спрос на него невелик.

— Замечательно! — сказал я. — Можно нам теперь убить его, Ааз?

— Послушайте, вы не могли бы надеть намордник на своего напарника? — не выдержал Фрумпель.

— Какая муха тебя сегодня укусила, Скив? — поинтересовался Ааз.

— Мне не очень нравится, когда меня вешают! — рявкнул я.

— В самом деле? Ну ты к этому привыкнешь, если будешь продолжать практиковаться в магии. Вот быть сожженным действительно больно, — ехидно заметил девол.

— Минутку, Фрумпель, — перебил Ааз. — Ты относишься к повешению удивительно небрежно, если припомнишь, как ты был удивлен, когда увидел нас живыми.

— Это на самом деле поразило меня. Я недооценил степени владения магией вашим учеником. Если бы я знал, что вы сможете спастись, то придумал бы что-нибудь другое.

— Мне кажется, он не заслуживает особого доверия, — проговорил я негромко.

— Заметьте, мой юный друг, что я говорю о своих намерениях в прошедшем времени. Теперь, когда у нас появилась общая цель, вы обнаружите, что иметь со мной дело можно.

— Это возвращает нас к первоначальному вопросу, — твердо сказал Ааз. — Что ты можешь сделать для нас, Фрумпель?

— Я действительно не знаю, — признался девол. — Если не… Знаю! Я могу отправить вас на Базар!

— На Базар? — переспросил я.

— Базар-на-Деве! Если вы не сможете там найти то, что вам нужно, этого не существует. Почему же я раньше не додумался до этого?

Он поднялся на ноги и двинулся к нам.

— Я знаю, что вы спешите, и поэтому начну не мешкая…

— Не так быстро, Фрумпель. — Ааз выхватил меч, угрожая им деволу. — Мы хотим иметь гарантии, что ты нас отправишь с билетом в оба конца.

— Я… Я не понимаю.

— Ты однажды уже пытался избавиться от нас, и поэтому мне пришла в голову мысль, что у тебя может возникнуть искушение отправить нас в какое-нибудь отсталое Измерение «с концами».

— Но я даю вам слово, что…

— Нам твое слово без надобности, — усмехнулся Ааз. — Нам нужно твое присутствие.

— Что?!

— Куда мы, туда и ты. Ты отправишься с нами в качестве добавочной гарантии нашего возвращения.

— Я не могу этого сделать! — Фрумпель, казалось, искренне пришел в ужас. — Я изгнан с Девы! Вы не знаете, что со мной там сделают, если я вернусь!

— Очень жаль. Нам нужна гарантия, и эта гарантия — ты. И без тебя мы не тронемся с места.

— Минуточку! Я думаю, что могу предложить другой вариант.

Девол принялся лихорадочно рыться в сундуке. Я завороженно смотрел, как он извлекал целую коллекцию странных предметов.

— Вот он! — воскликнул наконец Фрумпель, высоко подняв свою находку.

С виду этот предмет походил на металлический прут примерно восьми дюймов длиной и двух дюймов в диаметре. По бокам у него имелись странные обозначения, а на конце — кнопка.

— И-Скакун! — воскликнул Ааз. — Я уже много лет не видел их.

Фрумпель кивнул.

— Вот, возьмите. Это достаточная гарантия?

— Что это? — спросил я, вытягивая шею, чтобы посмотреть.

Ааз схватил прут за концы и начал его крутить. Символы по бокам предмета стали скользить, разбегаясь в противоположных направлениях.

— В зависимости от того, куда ты хочешь направиться, нужно выстроить в ряд разные символы. Потом просто нажимаешь кнопку и…

— Минуточку! — воскликнул Фрумпель. — Мы же еще не договорились о цене!

— Цене? — переспросил я.

— Да, цене! Эти штучки, знаете ли, не растут на деревьях.

— Если помнишь, — буркнул Ааз, — ты все еще у нас в долгу.

— Верно, в известной степени, — согласился Фрумпель. — Но, как вы сами заметили, И-Скакуны — редкость. Настоящий коллекционный товар. Поэтому было бы справедливо перезаключить наш контракт.

— Фрумпель, мы слишком спешим, чтобы спорить, — объявил Ааз. — Я сразу сказал, что мы готовы сбросить свою и поднять твою цену по сравнению с первоначальной, и ты можешь либо принять ее, либо отказаться от сделки. Достаточно справедливо?

— А какая цена у вас на уме? — спросил Фрумпель, нетерпеливо потирая руки.

— Твоя жизнь.

— Моя… О! Я понимаю. Да… это будет приемлемой ценой.

— Удивляюсь тебе, Фрумпель, — вмешался в разговор я. — Спустить так дешево коллекционный товар!

— Брось, малыш. — Ааз переналаживал обозначения на И-Скакуне. — Давай двигать отсюда.

— Секундочку, Ааз, я хочу забрать свой меч.

— Оставь его. Мы можем захватить его на обратном пути.

— Скажи-ка, Ааз, много ли времени занимает путешествие между Измерениями?

Стены лавки Фрумпеля вдруг растворились в калейдоскопе света.

— Немного, малыш. Фактически мы уже там.

Хоть я и знал, что мое родное Измерение было не особенно колоритным, на самом деле я никогда не считал его таким тусклым, пока впервые не узрел Базар-на-Деве.

Несмотря на то, что Ааз, Фрумпель и даже бесы поминали этот феномен, я никогда по-настоящему не пытался представить его себе. Оно и к лучшему. Все, что я мог нафантазировать, реальность превратила бы в ничто.

Базар, казалось, тянулся во всех направлениях бесконечно, насколько мог видеть глаз. Палатки и ларьки всех видов и цветов собрались в неправильные группы, напиравшие друг на друга, стремясь занять побольше места. Повсюду попадалось бесчисленное множество деволов, хромые деволы, лысые деволы — все мельтешили вокруг нас. Население Базара производило впечатление сплошной бурлящей массы с множеством голов и хвостов. В толпе изредка встречались и другие существа. Некоторые из них выглядели словно ожившие кошмары; в других я не признавал живых существ, пока они не начинали двигаться. Но все они производили шум.

Шум! После моей уединенной жизни с Гаркином, Твикст показался мне шумным, но гам, атаковавший мои уши сейчас, не поддавался никакому описанию. Из глубин окружавших на ларьков слышались вопли, глухие взрывы и странные булькающие звуки, на мгновение перекрывавшие постоянный гвалт торга. Жалобно ли плача, гневно ли рыкая или демонстрируя скучающее безразличие, но все торги приходилось вести во всю силу легких.

— Добро пожаловать на Деву, малыш! — радостно прокричал Ааз. — И каково твое мнение о ней?

— Тут шумно, — заметил я.

— Что?

— Я сказал, тут шумно! — крикнул я.

— А, ну да. Тут немного оживленнее, чем на вашем среднем Фермерском рынке или Рыбачьей пристани, но есть и более шумные места.

Я собирался ответить, когда на меня налетел прохожий. Глаза у него (или у нее) размещались повсюду вокруг головы, а вместо рук были щупальца.

— Взклип! — произнесло оно, махнув щупальцами, и продолжило свой путь.

— Ааз?

— Да, малыш?

— А на каком языке говорят на Деве?

— О! Не беспокойся об этом, малыш. Здесь говорят на всех языках Измерений, какие только существуют. Не вылупился еще на свет такой девол, который упустит возможность продать что-нибудь только потому, что он не говорит на нужном языке. Просто оброни несколько слов по-пентски, и они приспособятся достаточно быстро.

— Ладно, Ааз. Ну теперь, когда мы здесь, куда направимся прежде всего?

Ответа не последовало. Я оторвал взгляд от Базара и взглянул на своего напарника. Он стоял не двигаясь, нюхая воздух.

— Ааз?

— Эй, малыш, ты чувствуешь его? — восторженно спросил он.

Я понюхал воздух.

— Да, — поперхнулся я. — Кто сдох?

— Брось, малыш. Следуй за мной.

Он погрузился в толпу, не оставив мне другого выбора, кроме как идти по его стопам. Когда мы проходили, чьи-то руки дергали нас за рукава, и разные деволы высовывались из своих киосков, ларьков и палаток, подзывая нас, но Ааз не замедлил шага. Я не смог четко разглядеть хоть что-нибудь, мимо чего мы прошли. Все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы не отстать от моего спутника. Одна палатка, однако, приковала мой взгляд.

— Смотри, Ааз! — крикнул я.

— Что?

— В этой палатке идет дождь!

Словно в ответ на мои слова оттуда донесся раскат грома, блеснула молния.

— Да. Ну и что? — скользнул по ней равнодушным взглядом Ааз.

— Там что, продают дождь?

— Нет. Приборы управления погодой. Они рассеяны по всему Базару, вместо того чтобы продаваться в одном секторе. В этих приборах что-то интерферирует друг с другом.

— Все витрины такие зрелищные!

— Тут, бывало, устраивали торнадо, пока торговцы соседних ларьков не пожаловались, и пришлось ограничиться демонстрацией упрощенного материала. А теперь поспешай!

— А куда мы вообще направляемся, Ааз? И что это за запах?

Отталкивающая вонь становилась заметно сильнее.

— Это, — торжественно возвестил Ааз, останавливаясь перед куполообразной палаткой, — запах изврской кухни!

— Еда? Мы прошли весь этот путь только для того, чтобы ты смог пообедать?

— В первую очередь, малыш. Я не пробовал приличного обеда с тех пор, как Гаркин отозвал меня прямо с вечеринки и посадил на мель в вашем идиотском Измерении.

— Но нам же надо искать средство борьбы с Иштваном.

— Расслабься, малыш. Я лучше торгуюсь на полный желудок. Подожди здесь. Я ненадолго.

— Подождать здесь? Разве мне нельзя пойти с тобой?

— Не думаю, что тебе этого захочется, малыш. Для всякого, кто рожден не на Извре, еда выглядит еще хуже, чем пахнет.

Я нашел, что в это трудно поверить, и мужественно продолжал спорить:

— У меня, знаешь, не такой уж слабый желудок. Когда я жил в лесу, то и сам ел некоторые весьма странные вещи.

— Вот что я тебе скажу, малыш. Главная трудность при употреблении изврской кухни — это не дать ей выползти из чаши, пока ты ее ешь.

— Мне лучше подождать здесь, — решил я.

— Хорошо. Я ненадолго. Пока я обедаю, ты можешь посмотреть на драконов.

— Драконов? — переспросил я, но он уже исчез за пологом палатки.

Я медленно повернулся и посмотрел на выставку товаров позади себя. Драконы! Не далее чем в пятнадцати футах от места, где я стоял, находилось огромное, набитое драконами стойло. Большинство зверей были привязаны к его задней стенке, что и помешало мне увидеть их, когда мы проходили мимо, но уже с первого взгляда было ясно, что это именно драконы.

Любопытство заставило меня подойти поближе и присоединиться к небольшой толпе перед стойлом. Вонь здесь стояла ошеломляющая, но после запаха изврской кухни она показалась мне приятной.

Я никогда раньше не видел ни одного дракона, но образчики в стойле оправдали мое представление о них. Они были огромными: добрых десять-двенадцать футов в холке и полных тридцать в длину. Их шеи были длинными, змеиными, а когтистые лапы пропахивали в земле глубокие борозды, когда они переминались с ноги на ногу.

Я удивился, увидев, как много тут разновидностей. Мне никогда не приходило в голову, что драконы могут быть не только одного типа. Кроме зеленых драконов, каковыми я их себе представлял, тут имелись красные, черные, золотые и голубые. Был даже один бледно-лиловый. У некоторых имелись крылья, у других — нет. Одни отличались широкими, массивными челюстями, а другие — узкими мордами. Здесь были драконы с узкими раскосыми глазами и с огромными, как луна, глазищами, которые, казалось, никогда не моргали. У всех, однако, было два общих признака: все они были крупными и выглядели весьма зловеще.

Мое внимание привлек занимавшийся драконами девол. Это был самый большой девол из тех, что я видел здесь: полных восьми футов ростом, с руками как деревья. Трудно сказать, кто казался страшнее — драконы или их смотритель.

Он вывел в центр стойла одного из драконов и спустил с привязи. Зверь поднял голову и обвел толпу буйными желтыми глазами. Зрители отшатнулись на несколько шагов под этим взглядом. Я серьезно подумывал о бегстве. Девол крикнул толпе несколько слов на непонятной мне тарабарщине, а затем взял с козел у стены меч.

Гибкий, как кошка, дракон выгнул шею и плюнул в своего сторожа струей огня. Ударив в девола, пламя каким-то образом раздвоилось и безвредно прошло по обе стороны от него. Смотритель улыбнулся и, повернувшись, крикнул зрителям еще что-то. После этого дракон прыгнул на него явно с убийственными намерениями. Девол бросился наземь и откатился из-под удара, а зверь приземлился с таким грохотом, что от него содрогнулось все помещение. Дракон стремительно повернулся, но смотритель уже снова был на ногах, высоко подняв перед глазами зверя амулет.

Я не уразумел смысла действий сторожа, но дракон, очевидно, понял, так как присел на задние лапы. На всех произвела впечатление свирепость атаки дракона. На меня же лично подействовал амулет.

Смотритель поклонился под аплодисменты и принялся опять катить воз тарабарщины, на этот раз сопровождая слова жестами и восклицаниями.

Я решил, что мне пора уходить.

— Глип! — Меня дернули за рукав.

Я оглянулся. Там, позади меня, стоял маленький дракон. Он был примерно четырех футов ростом и десяти длиной, но рядом с другими драконами казался маленьким. Это был зеленый, с большими голубыми глазами и тем, что напоминало вислые белые усы, зверь.

На долю секунды я почувствовал отчаянный страх, но он быстро уступил место любопытству. Дракон казался вполне довольным, просто стоял и жевал…

Мой рукав! Зверь пережевывал кусок рукава моей рубашки!

— Глип! — снова произнес дракон, вытягивая шею за новой порцией.

— Пошел вон! — крикнул я и двинул его по морде, прежде чем сообразил, что делаю.

— Глип? — озадаченно проговорил он.

— Газыбкп! — прорычал голос за моей спиной.

Я резко обернулся и уперся глазами в волосатый живот. Я прошелся по нему взглядом, все выше и выше, и увидел нависшее надо мной лицо смотрителя.

— Сожалею, — охотно извинился я. — Я не говорю на вашем языке.

— А, пентюх! — прогремел девол. — Ну заявление все равно остается в силе. Плати!

— За что платить?

— За дракона! Мы что, по-твоему, раздаем образцы бесплатно?

— Глип! — сказал дракон, прижимаясь головой к моей спине.

— Тут, кажется, какая-то ошибка, — поспешно сказал я.

— Я бы сказал, что да, — нахмурился девол. — И совершил ее ты. У нас на Деве плохо относятся к магазинным несунам.

— Глип! — повторил дракон.

Положение быстро становилось неуправляемым. Сейчас я нуждался в помощи и совете Ааза как никогда. Я бросил отчаянный взгляд в сторону палатки, где он скрылся, надеясь вопреки всему увидеть его выходящим оттуда.

Но его не было. Впрочем, там не было и палатки! Она пропала, исчезла в разреженном воздухе… а вместе с ней и Ааз!

— Куда пропала палатка? — отчаянно требовал я ответа.

— Какая палатка? — моргнув, удивился смотритель.

— Та палатка! — воскликнул я, указывая на свободное теперь место.

Девол нахмурился, вытянув шею, что при его росте обеспечивало значительный обзор.

— Нет там никакой палатки! — решительно объявил он.

— Вижу! В том-то и дело!

— Эй! Не пытайся сменить тему! — проворчал девол, тыкая в мою грудь невероятно большим пальцем. — Ты собираешься платить за дракона или нет?!

Я огляделся в поисках поддержки, но никто на нас не смотрел. Такие споры на Деве были, видимо, обычным делом.

— Я же вам сказал, что произошла ошибка! Мне не нужен ваш дракон!

— Глип! — сказал зверь, чуть склонив морду в мою сторону.

— Не морочь мне голову! — прогремел смотритель. — Если он тебе не нужен, тогда зачем ты кормил его?

— Я его не кормил! Он сам съел кусок моего рукава!

— Глип! — подтвердил дракон, делая еще одну безуспешную попытку добраться до моей рубашки.

— Значит, ты признаешь, что он получил от тебя еду?

— Хм… образно говоря… да. Ну и что? — Мне уже надоело, что на меня кричат.

— Значит, плати! Этот дракон для меня больше непригоден, — заявил девол.

Я осмотрел дракона. Он не казался ухудшившимся от того, что поел моей рубашки.

— А что с ним случилось? По-моему, он выглядит вполне нормально.

— Глип! — согласился зверь и снова стал бочком подбираться ко мне.

— О! С ним все в порядке, — фыркнул смотритель. — За исключением того, что он теперь привязался, а такой дракон не годится ни для кого, кроме лица или существа, к которому он привязался.

— Ну и к кому же он привязался?

— Нечего острить! — заорал девол. — Он привязался к тебе! Навсегда! С той самой минуты, как ты покормил его!

— Ну, покормите его вы, и он опять привяжется к вам. У меня неотложные дела в другом месте.

— Всего-навсего, да? — скептически хмыкнул смотритель. — Тебе отлично известно, что так не бывает. Коль скоро дракон привязался, это навек. Вот почему они так ценны.

— Навек? — переспросил я.

— Ну… до тех пор, пока один из вас не умрет. Но любой дурак знает, что дракона не кормят, если не хотят привязать его к себе. Эти идиотские зверюги слишком впечатлительны, особенно молодые, вроде этого.

Я снова посмотрел на дракона. Да, он был очень молод. Крылья только начинали образовываться, что я воспринял как признак незрелости, а клыки были острыми, как иглы, вместо изношенно закругленных, как у его собратьев в стойле. И все же под этой чешуей пульсировала большая мускульная сила… Я решил, что могу опереться на своего дракона в бою против любого…

— Глип! — сказал зверь, облизывая раздвоенным языком одновременно оба конца своих усов.

Это привело меня в чувство. Дракон. Зачем мне дракон?

— Ну, — высокомерно заявил я, — тогда, надо полагать, я просто не «любой дурак». Если бы я знал, каковы будут последствия того, что я позволил ему съесть рукав моей рубашки, я бы…

— Слушай, сынок, — прорычал девол, снова ткнув меня пальцем в грудь, — если ты думаешь, что тебе…

Во мне что-то взорвалось. С яростью, удивившей меня самого, я одним ударом отбросил его руку.

— Я тебе не «сынок»! — прошипел я голосом, в котором не узнал своего. — Я — Скив! Понижай голос, когда разговариваешь со мной, и не тычь в меня своим грязным пальцем!

Во мне все кипело, хотя не могу сказать, от ярости это или от страха. Я потратил на эту вспышку весь запас эмоций и теперь гадал, переживу ли я ее последствия.

Удивительное дело, но после моей тирады смотритель отступил на несколько шагов и стал с озадаченным видом изучать меня.

Я почувствовал давление на спине и рискнул оглянуться. Дракон пригнулся позади меня, выгнув шею, и разглядывал из-за моей спины смотрителя.

— Извините. — Девол вдруг стал униженным и заискивающим. — Я сперва не узнал вас. Вы сказали, вас зовут?..

— Скив, — высокомерно уведомил я.

— Скив… — он задумался, сдвинув брови. — Странно. Я не помню этого имени.

Я не знал, за кого он меня принял, но если я что и усвоил, попутешествовав с Аазом, так это умение видеть преимущество ситуации и использовать его.

— Тайна, окружающая мою персону, уже сама по себе должна о чем-то говорить, если вы понимаете, что я имею в виду, — буркнул я, выдав ему свое лучшее заговорщическое подмигивание.

— Конечно, — отозвался девол. — Мне следовало бы сразу сообразить…

— Не имеет значения, — зевнул я. — Итак, насчет дракона…

— Да. Простите, что я вспылил, но вы должны понять мое затруднительное положение.

Было странно видеть, как такой громила заискивающе улыбается мне, но я не ударил лицом в грязь.

— Ну, я уверен, что мы сможем как-нибудь поладить, — улыбнулся я в ответ.

И вдруг я вспомнил, что все наши деньги у Ааза! при мне ни одного сколько-нибудь ценного предмета, кроме…

Я сунул руку в карман, заставив себя сделать это небрежно. Он все еще был тут! Амулет, снятый мной с тела-статуи Квингли, позволяющий его владельцу видеть заклинания насквозь. Мне удалось прихватить его, когда Ааз смотрел в другую сторону, и держал я его припрятанным на случай кризисной ситуации. А теперешняя ситуация определенно походила на кризисную.

— Вот! — сказал я, кинув ему амулет. — Я думаю, это уладит наши дела.

— Это?! — переспросил он. — Вы хотите купить за это едва вылупившегося дракона?

Я понятия не имел об относительной стоимости амулета, но пока блеф меня не подводил.

— Я не торгуюсь, — холодно отчеканил я. — Это мое первое и последнее предложение. Если оно вам не подходит, верните мне амулет. Посмотрим, сможете ли вы получить лучшую цену за привязавшегося дракона.

— Вы слишком расточительны, Скив. — Девол все еще выглядел вежливым, но его улыбка больше походила на гримасу боли. — Ладно, заметано. По рукам.

Он протянул мне свою ручищу. Неожиданно послышалось шипение, и дракон, вытянув шею над моей головой, столкнулся с деволом нос к носу. Поведение зверя явилось миниатюрной копией свирепости, продемонстрированной ранее его собратом. Я вдруг сообразил, что он защищает меня! Смотритель, видимо, тоже понял это, так как отдернул руку, словно она попала в кипящий котел.

— Не могли бы вы на время убрать своего дракона, чтобы мы могли спокойно завершить сделку? — предложил он, натянуто улыбаясь.

Я не знал, как это сделать, но готов был попробовать.

— Он свой! — крикнул я, колотя дракона по шее, чтобы привлечь его внимание.

— Глип? — отозвался зверь, повернув голову и глядя мне в лицо.

Я отметил, что его дыхание было достаточно зловонным, чтобы на лету убить насекомое.

— Он свой, — повторил я, вылезая из-под шеи дракона.

Я шагнул вперед и пожал руку смотрителю. Тот рассеянно ответил тем же, не отрывая глаз от моего защитника.

— Послушайте, — сказал я, — между нами говоря, я в общем-то новичок в этой игре с драконами. Что он ест… кроме рубашек?

— О, немного того, немного сего. Они всеядны и поэтому могут есть все, но едоки они разборчивые. Просто предоставьте ему самому выбор меню: старая одежда, отборные листья, домашние животные…

— Восхитительно! — пробурчал я себе под нос.

— Извините, но мне надо поговорить с другими клиентами.

— Минутку! Разве я не получу один из кулонов вроде того, что вы применяли для укрощения других, больших драконов?

— Хм… а для чего?

— Ну… для укрощения своего.

— Они служат для укрощения непривязавшихся драконов. Для вашего амулет не нужен. И он не подействует на зверя, привязанного к кому-то другому. Однако такая попытка может оказаться для вас полезной: она поможет уберечь вашего дракона от усталости и ран, если вы столкнетесь с беспризорным его собратом. А еще даст этому молодому больше шансов повзрослеть.

— Тогда возникает еще один вопрос, — сказал я. — Много ли на это потребуется времени?

— Немного. Всего три ряда прямо и…

— Нет. Я имею в виду, сколько времени пройдет, прежде чем мой дракон достигнет зрелости?

— О, не больше четырех-пяти веков.

— Глип!

Не уверен, кто произнес это: дракон или я.

— Пошли, Глип, — позвал я.

— Глип! — отозвался мой новый товарищ, пристраиваясь за мной.

Теперь, когда я стал не таким уж гордым владельцем незрелого дракона, мне больше чем когда-либо не терпелось поскорее найти Ааза. Еще минуту назад я был один в чужом Измерении, без гроша в кармане, а теперь за мной тащился дракон. Положение могло ухудшиться, если Ааз решит вернуться на Пент без меня.

Место, на котором раньше стояла изврская палатка-столовая, было определенно пустым, даже при изучении вблизи, поэтому я решил расспросить девола, торговавшего в соседнем ларьке.

— Извините, сударь. — Я решил быть как можно вежливее во время своего дальнейшего пребывания на Деве.

— Никаких извинений не требуется, юноша, — радостно заулыбался хозяин, демонстрируя впечатляющее количество зубов. — Вы интересуетесь тростями?

— Тростями?

— Конечно! — Девол широким жестом обвел свой ларек. — Самые прекрасные трости во всех Измерениях!

— Э-э… спасибо, но у нас, в моем Измерении, тростей хватает.

— Только не таких, юноша. Вы с Пента, не так ли?

— Да, а что?

— Могу вам гарантировать, что на всем Пенте нет подобных тросточек. Они из Измерения, куда имею доступ только я. А я не продавал их на Пенте или тем, кто туда отправлялся.

Несмотря на настороженность, мое любопытство было возбуждено. Я посмотрел на выстроившиеся вдоль стен ларька трости. Они выглядели похожими на обыкновенные палки, которые можно найти где угодно.

— Для чего они служат? — осторожно спросил я.

— Для всего! Некоторые предназначены для управления животными, другие — растениями. Немногие, очень редкие, позволяют вызвать армию воинов из простых камней. Кое-кто из самых могущественных магов держит в руках посох из того же дерева, что и трости. Но для целей большинства людей достаточно и этой модели.

— Глип! — сказал дракон, нюхая одну из тросточек.

— Оставь ее в покое! — рявкнул я, отпихивая его голову от товара.

Не хватало еще, чтобы мой дракон съел весь запас тростей одного из этих сверхкупцов.

— Простите, юноша, это ваш дракон?

— Ну… в некотором роде.

— В таком случае, мы можем найти особое применение для трости.

— Какое именно?

— Вы можете применять ее для избиения своего зверя.

— Глип! — произнес дракон, посмотрев на меня своими большими голубыми глазами.

— Вообще-то я не интересуюсь тростями, — сказал я, решив, что мне лучше вернуться к своей первоначальной цели, прежде чем этот разговор станет совсем неуправляемым.

— Напрасно, юноша. Трость следует иметь каждому.

— Я обратился к вам потому, что хотел узнать, не знаете ли вы, что случилось с той палаткой?

— Какой палаткой, юноша?

У меня возникло смутное ощущение, будто я уже имел подобный разговор.

— С палаткой, стоявшей тут, рядом с вашим ларьком.

— Изврский ресторан? — В голосе девола прозвучал ужас. — Почему вы ищете подобное место, юноша? Вы кажетесь человеком благовоспитанным и образованным.

— У меня есть друг, который был в этой палатке, когда она исчезла.

— У вас есть друг извращенец? — Голос девола больше не был дружеским.

— Ну… это долгая история.

— Уж столько-то я могу сказать тебе, подонок! Она не исчезла, она переместилась, — прорычал девол.

— Переместилась?

— Да. Это новое изданное нами постановление. Все заведения, где подаются изврские блюда, должны мигрировать. Их нельзя устанавливать постоянно и даже временно в одной точке Базара.

— Почему?

— Вы когда-нибудь нюхали, чем пахнут изврские блюда? Одного запаха достаточно, чтобы вызвать рвоту даже у пожирателей падали. Вам хотелось бы целый день работать в ларьке с подветренной стороны от такого заведения? При этой жаре?

— Я понимаю, что вы хотите этим сказать, — признался я.

— Либо они должны все время перемещаться, либо Базар вытурит их совсем, а мы превосходим их численностью.

— Но что именно вы подразумеваете под словом «перемещаться»?

— Они или передвигаются постоянно тихим ходом, или остаются на месте, но на короткий срок, а потом шмыгают на новое, но все они должны перемещаться. Для этого требуется только одно-два заклинания.

— А как же их тогда находят?

— Это легко. Нужно всего лишь держать нос по ветру.

Я на пробу понюхал воздух. Верно! В воздухе все еще витал характерный запах ресторана.

— Глип! — Дракон скопировал мое движение и теперь тер лапой нос.

— Ну спасибо вам за вашу…

Я говорил в пустоту. Девол уже находился в другом углу ларька, скаля зубы новому клиенту. Мне пришло в голову, что граждане Девы не особо утруждают себя светскими любезностями, если только речь идет не о торговле.

Я пошел по Базару, ориентируясь на запах изврского ресторана. Дракон преданно следовал за мной. Несмотря на растущее желание поскорее найти Ааза, я двигался значительно медленнее, чем когда мы с Аазом только что прибыли в этот странный мир. Тогда темп задавал мой учитель, а теперь я хотел увидеть как можно больше на этом совершенно загипнотизировавшем меня Базаре.

При неспешном изучении оказалось, что здесь существует какой-то своеобразный порядок. Разные ларьки и киоски группировались в общем-то по типу продаваемого товара. Похоже, это определялось больше стечением обстоятельств, чем каким-то планом. Очевидно, если один девол выставлял на продажу, скажем, плащи-невидимки, поблизости от него без задержки появлялась стая конкурентов, старающихся превзойти друг друга в качестве товара или ценах. Большая часть суматошного бурления голосов порождалась спорами купцов из-за местоположения их ларьков или занимаемого этими строениями пространства.

Запах стал сильнее, когда я проходил по участку, где специализировались на торговле экзотическими и магическими драгоценностями и где я едва устоял перед искушением изучить их повнимательнее. Искушение стало еще сильнее, когда я перешел на участок, где торговали оружием. Мне пришло в голову, что именно здесь я могу найти то, что мы искали для борьбы с Иштваном. Но запах изврской кухни становился все сильнее, и я заставил себя продолжить поиски. Можно присмотреть оружие и после того, как я найду Ааза. Из-за интенсивности вони я был уверен, что мы с драконом скоро достигнем цели.

— Идем, Глип, — позвал я.

Дракон отстал, и теперь ему пришлось ускорить шаг.

Повернув за угол, я нашел источник зловония и резко остановился. Я находился позади выставки какой-то неизвестной живности. Передо мной лежала большая куча влажной зеленоватой субстанции. Пока я осматривался, из стойла вышел молодой девол, державший лопату, нагруженную такой же субстанцией. Он взглянул на меня, свалил свой груз в тачку и вернулся в стойло.

Навозная куча! Я ориентировался на запах навозной кучи!

— Глип? — сказал дракон, посмотрев на меня вопросительно. Он, казалось, спрашивал, что нам следует делать дальше.

Интересный вопрос.

Я стоял, размышляя над своим следующим шагом. Наилучшим вариантом, вероятно, будет возвращение к продавцу тросточек, чтобы попробовать выяснить все снова.

— Не уделишь ли минутку девушке, красавчик?

Я резко обернулся. Передо мной стояла девушка, не похожая ни на одну из виданных мной прежде. Внешне она напоминала пентийку и могла бы сойти за женщину моего Измерения, если бы…

Кожа выделялась чудесным оливково-золотистым оттенком, а голову обрамляла грива сверкающих на солнце светло-зеленых волос. Она была немного выше меня и обладала замечательной фигурой. Ее обильные прелести распирали облегающую тело одежду.

— Или тебе больше нравится торчать у навозных куч? — спросила она.

Когда девушка говорила, в ее миндалевидных кошачьих глазах мерцало озорство.

— Гм… вы это мне? — заикаясь, выдавил я.

— Конечно, — промурлыкала она, приближаясь и обвивая руками мою шею. — Не с твоим же драконом я говорю. Я хочу сказать, что он милый и все такое, но не в моем вкусе.

— Глип? — спросил дракон.

Я почувствовал, что у меня подскочила температура. Прикосновение ее рук вызвало ощущение щекотки и, казалось, произвело полное расстройство моего метаболизма.

— Вообще-то я ищу друга, — выпалил я.

— Ты его нашел, — прошептала она, прижимаясь ко мне всем телом.

— Э… я… — Мне вдруг стало трудно сосредоточиться. — Чего вы хотите?

— Ну… — задумчиво произнесла она. — Несмотря на то, что это не мое обычное время, я хотела бы погадать тебе… даром.

— О?! — удивился я.

Первый раз с момента моего появления на Базаре кто-то предложил мне что-то задаром. Я не знал, радоваться мне или ждать чего-то нехорошего.

— Ждет тебя, касатик, драка, — прошептала она мне на ухо. — Большая.

— Что?! — воскликнул я. — Когда? С кем?

— Полегче, красавчик, — предупредила она, еще крепче обнимая меня за шею. — Когда? Всего через несколько минут. С кем? С крысиной стражей за моим плечом… Не смотри прямо на них!

Ее последние слова остановили мое рефлекторное движение, и я, действуя осторожнее, украдкой скосил глаза.

Около лавки слонялась, внимательно следя за нами, дюжина с лишним самых отталкивающих, самых скверных на вид типов, каких я только когда-либо видел.

— С ними? Я хочу сказать, со всеми? — ошарашенно спросил я.

— Угу, — подтвердила она, прильнув к моей груди.

— Почему? — поинтересовался я.

— Вероятно, мне не следовало бы тебе этого говорить, — улыбнулась она, — но это из-за меня.

Только крепкие объятия девицы не позволили мне сразу оттолкнуть ее.

— Из-за вас? Что из-за вас?

— Ну это ужасно жадная компания. Они намерены так или иначе сделать на этой встрече деньги. Нормально ты бы отдал деньги мне, а я бы отстегнула им долю. В том случае, если это не сработает, они притворятся защищающими мою честь и выбьют их из тебя силой.

— Но у меня нет никаких денег!

— Я это знаю. Вот потому-то тебя ожидает драка, ясно?

— Если вам известно, что у меня нет никаких денег, тогда зачем вы…

— О, я ведь не знала этого. Я выяснила это только сейчас, когда обыскала тебя.

— Обыскали меня?

— Да брось ты, красавчик. Обыскать человека можно многими способами и без рук. — Она знающе подмигнула мне.

— Ну а разве вы не можете сказать им, что у меня нет денег?

— Они мне не поверят. Единственный способ убедить их — это дать им обыскать тебя.

— Я готов согласиться, если именно это убедит их.

— Ты согласен? — Она улыбнулась, поглаживая мое лицо ладонью. — Они также проверят, не проглотил ли ты свои деньги.

— О! — произнес я. — Понимаю, что вы этим хотите сказать. Но я не могу с ними драться. У меня нет никакого оружия.

— У тебя за поясом под рубашкой есть ножичек, — подсказала она.

Я совсем забыл про свой нож для снятия шкур. И начал верить в ее технику обыскивания без помощи рук.

— Но мне никогда раньше не приходилось участвовать в драке.

— Ну я думаю, тебе придется научиться.

— Слушайте, а зачем вы вообще мне все это рассказываете? — поинтересовался я.

— Не знаю. — Она пожала плечами. — Мне просто нравится твой стиль. Вот почему я и выбрала тебя. А теперь я чувствую себя немного виноватой из-за того, что втравила тебя в эту историю.

— Вы мне поможете?

— Я не чувствую себя настолько виноватой, красавчик, — улыбнулась девица. — Но есть еще кое-что, что я могу для тебя сделать.

Она снова начала притягивать меня к себе.

— Минуточку, — запротестовал я. — Разве это не…

— Расслабься, красавчик, — промурлыкала девушка. — Они, того и гляди, отдубасят тебя за оскорбление моей чести, и ты сможешь получить немного сладкого вместе с горьким.

Прежде чем я смог что-либо возразить, она поцеловала меня долгим, горячим и сладким поцелуем.

Меня никто еще не целовал, кроме матери. Но это было совсем иное! Драка, дракон, Ааз — все вылетело у меня из головы. Я заблудился в чуде этого мгновения.

— Эй!

На мое плечо легла грубая рука и разлучила нас.

— Этот клоп беспокоит вас, сударыня?

Личность, которой принадлежал голос, была ростом с меня, но вдвое шире, и изо рта у нее торчали короткие кривые клыки. За спиной моего врага рассыпались веером его дружки, эффектно оттесняя меня к навозной куче.

Я посмотрел на девушку. Она пожала плечами и отступила в сторону.

Дело выглядело так, что мне, по-видимому, предстояло драться со всеми сразу. Мне и дракону. Восхитительно!

Я вновь вспомнил про свой нож. Это было не бог весть что, но больше у меня все равно ничего не было. Я как можно небрежнее завел руку за спину и потянул за рубашку, пытаясь вытащить ее так, чтобы суметь добраться до ножа. Он, разумеется, тут же провалился в штаны.

Экипаж с разбитого корабля двинулся вперед.

— Взять их, Глип! — рявкнул я.

Дракон одним прыжком вступил в игру — ход, удививший меня больше, чем нападающих. Он прыгнул между мной и наступающей крысиной сворой и пригнулся, угрожающе шипя. Его хвост хлестнул с такой силой, что чуть не отхватил ноги у двух членов шайки. Мой разозлившийся защитник казался намного крупнее, чем был на самом деле.

— Берегись! У него дракон! — крикнул главарь банды.

— Спасибо за предупреждение, — проворчал один из упавших, с трудом поднимаясь на ноги.

— Счас я его!.. — раздался голос слева от меня.

Я повернулся как раз вовремя и успел заметить кинжал длиной в фут, летевший, словно молния, к шее дракона. Моего дракона!

Мне вдруг вспомнились практические занятия. Мысль метнулась и схватила кинжал. Он дернулся и завис в воздухе.

— Ловко, красавчик! — крикнула девушка.

— Эй! Этот клоп — маг!

Стая отступила на несколько шагов.

— Совершенно верно! — рявкнул я. — Скив меня звать, магия мне — начхать! Вы что, думали, будто имеете дело с каким-нибудь пентюхом?!

С этими словами я привел в движение кинжал, бросая его то туда, то сюда на их строй. Я был взбешен. Один из этих хамов пытался убить моего дракона!

— Вас и двух дюжин не хватит! — заорал я. — Уматывайте и приводите своих дружков… если они у вас есть!

Я отчаянно искал, чего бы бросить еще. Мой взгляд упал на навозную кучу. Несмотря на бушевавший во мне гнев, я улыбнулся про себя. Почему бы и нет? Через мгновение я швырял в своих противников большие комья навоза. Моя меткость оставляла желать лучшего, но, как свидетельствовал разъяренный вой, результаты этой бомбежки были не так уж плохи.

— Левитация! — заорал вожак. — Кванто! Останови его!

— Есть, босс!

Один из гопников принялся шарить в поясной сумке. Он допустил ошибку, позволив мне заметить это. Я не знал, с чем он собирается вступить в бой, но был уверен, что его следует немедленно нейтрализовать.

— Останови его, Глип! — приказал я, показывая на жертву.

Дракон поднял голову и остановил свой взгляд на шарившем в сумке враге. Со звуком, который, будь дракон постарше, означал бы рычание, Глип выпустил струю пламени и бросился в атаку. Хотя огонь был не бог весть какой силы и вдобавок прошел мимо цели, но его оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание бандюги. Он поднял голову, увидел несущуюся на него гору драконьего тела и в панике, визжа как резаный, бросился наутек от гнавшегося за ним по пятам дракона.

— Ладно, клоп! Посмотрим, остановишь ли ты это!

Я резко повернулся к вожаку. Тот стоял, уверенно подняв вверх трость. Еще вчера это не встревожило бы меня, но теперь, после посещения лавки торговца тростями, я замер на месте. Я не знал, какая это модель, но вожак явно был уверен, что ее мощь превзойдет мою. Он злобно осклабился и начал медленно наводить трость на меня.

Я отчаянно пытался придумать какой-нибудь способ защиты, но не мог. Я даже не знал, от чего мне предстоит защищаться!

Вдруг что-то молнией промелькнуло перед моими глазами, и трость пропала. Я моргнул и посмотрел вновь. Трость лежала на земле, расколотая метательным ножом. Метательный нож с черной рукоятью!

— Какие-нибудь затруднения, мистер Скив? — прогремел голос.

Я быстро обернулся. Передо мной стоял Ааз. Наведя на стаю взведенный арбалет, он широко улыбался. А его улыбка, как я уже упоминал, никогда не действовала на противника успокаивающе.

— Извращенец! — ахнул вожак.

— Что?! — Ааз перевел арбалет на него.

— Я хотел сказать — изверг, — поспешно поправился тот.

— Вот так-то лучше. Что скажешь, Скив? Какими ты хочешь их увидеть — мертвыми или бегущими?

Я посмотрел на крысиную стаю. Не нарушая застывшей немой сцены, они умоляли меня глазами.

— Гм… думаю, бегущими, — задумчиво произнес я. — Они и живые-то пахнут скверно, а уж мертвые… Это может добавить атмосфере Базара дурной славы.

— Все слышали? — проворчал Ааз. — Брысь!

Они исчезли, словно провалились сквозь землю.

— Аазик!

Девушка вылетела вперед и повисла у него на шее.

— Танда! — воскликнул Ааз, — опуская арбалет. — И ты связалась с этой поганью?!

— Шутишь? Я — приманка. — Она озорно подмигнула.

— Немного низковатый класс для тебя, так ведь?

— Э… такова жизнь.

— Почему ты ушла из Гильдии Убийц?

— Надоело платить профсоюзные взносы.

— Да… — пробормотал я.

Ааз оглянулся на меня и, спохватившись, произнес:

— О! Извини, малыш. Скажите, вы знакомы?

— В некотором роде, — призналась девушка. — Мы… Скажи-ка, красавчик, это и есть твой друг, которого ты искал?

— Ну да, — произнес я. — Мы расстались у…

— Красавчик? — наморщил лоб Ааз.

— Не ревнуй, — сказала девушка, игриво хлопнув Ааза по животу. — Он мне нравится. У него есть стиль.

— На самом деле я считаю, что официально мы не познакомились еще, — сказал я, выдавив свою самую обаятельную улыбку. — Меня зовут Скив.

— Но… — начал было Ааз.

— Не обращай на него внимания. Я Тананда, но зови меня просто Танда.

— С огромным удовольствием.

— Если вы уже закончили, — перебил Ааз, — у меня есть пара вопросов.

— Глип! — заявил дракон, присоединяясь к нашей компании.

— А это что такое? — спросил Ааз.

— Это дракон, — любезно пояснил я.

Танда хихикнула.

— Сам вижу! — рявкнул Ааз. — Я имею в виду, что он здесь делает?

Я принялся излагать свою историю.

— На Базаре много драконов, Ааз, — промямлил я, не глядя на него. — Есть целое стойло рядом с…

— Что этот дракон делает здесь?

— Э… Он мой, — признался я.

— Твой?! — взревел Ааз. — Я послал тебя поглазеть на драконов, а не покупать их!

— Но, Ааз…

— И что мы будем делать с этим драконом? — ехидно спросил меня мой наставник.

— Я заключил выгодную сделку, — похвастался я.

— С дьяволом?

— О, я понимаю, что ты имеешь в виду.

— Брось. Рассказывай, каковы были условия этой сделки.

— Ну… я… то есть…

— Докладывай!

— Я поменял его на кулон Квингли.

— Кулон Квингли?! Тот, благодаря которому можно видеть заклинания насквозь?! Ты поменял отличный магический кулон на недоразвитого дракона?!

— О, дай ему передохнуть, Ааз, — вмешалась Танда. — Чего ты ожидал от человека, позволив ему бродить вот так одному. Тебе повезло, что ему не всучили половину туристского барахла на Деве! И вообще, где был ты все это время?

— Ну… я был…

— Можешь не объяснять мне. — Уж я-то тебя знаю! Ты либо гонялся за девкой, либо набивал свое брюхо, верно?

— Уделала она тебя, Ааз, — заметил я.

— Заткнись, малыш.

— Так что нечего набрасываться на Скива, — продолжала Танда. — По сравнению с тем, что с ним могло случиться, это еще цветочки. А как ты нашел нас?

— Я услышал шум драки и поспешил сюда, — объяснил Ааз.

— Вот видишь! Ты ожидал, что он попадет в беду. Я могу сказать, что Скив действовал просто превосходно, прежде чем появился ты. Они с драконом сами задали жару этим громилам. Знаешь, он довольно ловко владеет магией.

— Знаю, — гордо ответил Ааз. — Это я научил его.

— Вот здорово! Спасибо, Ааз! — воскликнул я.

— Заткнись, малыш!

— Глип, — сказал дракон, вытягивая шею из-за моей спины и глядя сверху вниз на Ааза.

— Дракон, а? — проговорил Ааз, более внимательно изучая нашего нового друга.

— Он может помочь нам в борьбе с Иштваном, — с надеждой предложил я.

— Иштван? — озадаченно переспросила Танда.

— Да, — ответил Ааз. — Ты помнишь его, не так ли? Он опять принялся за свои старые фокусы, на этот раз на Пенте.

— Так вот, значит, в чем дело. Ну и что же мы собираемся в отношении него предпринять?

— Мы? — удивленно переспросил я.

— Разумеется. — Она улыбнулась. — Теперешний промысел, как говорит Ааз, не мой класс. Я могу с таким же успехом на время присоединиться к вам… то есть если вы не против…

— Восхитительно! — сказал я, на этот раз безо всякой иронии.

— Не так быстро, Танда, — предостерег ее Ааз. — Тебе еще не разъяснили некоторых деталей.

— Таких, как?

— Таких, как то, что я потерял свои способности.

— Кроме шуток? Ух ты, это тяжко…

— Это означает, что нам придется полагаться лишь на то, чем по части магии владеет вот этот малыш.

— Тем более необходимо привлечь меня. Я и сама подцепила несколько трюков.

— Знаю, — покосился на нее Ааз.

— Не в том смысле, — ткнула она его в бок. — Я имею в виду магические трюки.

— Даже это не облегчает нашей задачи.

— Брось, Ааз, — возразила Танда. — Ты хочешь сказать, что иметь на своей стороне тренированного убийцу так уж бесполезно?

— Ну… это может, конечно, дать нам небольшое преимущество, — признал тот.

— Хорошо. Значит, решено! Что будем делать в первую очередь?

— Тут, сразу за углом, есть несколько ларьков, набитых оружием, — предложил я. — Мы можем…

— Расслабься, малыш. Об этом я уже позаботился.

— Уже? — удивленно переспросил я.

— Да. Я нашел в секции розыгрышей как раз то, что нам нужно. Я искал тебя, прежде чем отправиться обратно.

— Значит, мы готовы в дорогу? — спросила Танда.

— Ага, — кивнул Ааз, выуживая из-за пазухи И-Скакуна.

— А что будет с моим драконом?

— Что будет?

— Мы возьмем его с собой? — с надеждой спросил я.

— Конечно, возьмем. Мы же не можем разбрасывать свое имущество.

— Глип! — вставил дракон.

— А он, должно быть, для кого-то ценен! — закончил Ааз, грозно глядя на зверя.

Он нажал кнопку И-Скакуна, Базар заколебался и растаял…

Мы опять оказались в лавке Фрумпеля… в некотором роде.

— Интересное у вас здесь местечко, — сухо заметила Танда. — Декор ваш собственный?

Обгоревший остов — вот все, что осталось от лавки дьявола.

— Что случилось? — обратился я к Аазу.

— Малыш, я ведь тоже был на Деве. Помнишь?

— Эй, парни, — подала голос Танда. — Мне очень не хотелось вас перебивать, но, кажется, пора что-нибудь предпринять по части наших личин.

Она была права. Пребывание на Деве заставило меня забыть о заурядных нуждах нашего существования. Я проигнорировал саркастический ответ учителя и принялся за работу.

Ааз вернулся к своей, теперь уже традиционной, личине Гаркина, а Танда стала выглядеть отлично, как только я сменил ей цвет волос и кожи. После небольшого раздумья я придал Глипу обличье боевого единорога. Это было немного рискованно, но сойдет, покуда он держит язык за зубами. Себя я оставил самим собой. Какого черта я должен менять облик? Танде моя внешность нравилась и такой.

К счастью, солнце еще не взошло, и поэтому поблизости не было людей, способных стать невольными свидетелями нашего перевоплощения.

— Слушай, красавчик, — заметила Танда, наблюдая за моей работой, — такого парня, как ты, очень удобно всегда иметь рядом.

— Его зовут Скив, — пробурчал Ааз.

— Как бы там ни было, — произнесла Танда, — у него есть свой стиль.

Она прильнула ко мне.

— Глип! — сказал дракон, прижимаясь ко мне с другой стороны.

Я начинал чувствовать себя ужасно популярным.

— Может быть, ты и мне уделишь несколько минут, малыш? — сухо заметил Ааз. — Перед нами стоит серьезная задача, помнишь?

— Совершенно верно, — согласился я, с усилием оторвав свое внимание от Танды. — А что, по-твоему, случилось с Фрумпелем?

— Либо граждане Твикста прознали, кто он такой, либо он кинулся сообщать Иштвану о нашем появлении. Вот две мои версии.

— Кто такой Фрумпель? — спросила Танда.

— О, это местный девол, — объяснил Ааз. — Именно он-то и помог нам попасть на Базар.

— Под угрозой нашего меча, — добавил я.

— А что здесь делать деволу?

— Все, что нам известно, — это слухи, будто его изгнали с Девы, — сообщил я.

— Хм… Судя по всему, он, наверное, довольно скверный субъект, — заметила Танда.

— Да уж, у него нет никаких шансов выиграть конкурс добродетели, — ответил я.

— Мне пришло в голову, — перебил Ааз, — что если верна любая из двух моих гипотез, то нам лучше всего поскорее отправляться в путь. Время, кажется, работает против нас.

— Правильно, — согласилась Танда. — А вы знает, где следует искать Иштвана?

— Сперва мы должны забрать Квингли, — вставил я.

— Зачем? — спросил Ааз. — Впрочем, я полагаю, ты прав, малыш. Нам понадобится вся помощь, какую только мы сможем заполучить.

— А кто такой Квингли? — поинтересовалась девушка.

— Позже, Танда, — настойчиво проговорил Ааз. — А сейчас нам нужно выяснить, не осталось ли здесь чего-нибудь стоящего.

К сожалению, не осталось. Нам не удалось обнаружить даже обуглившихся остатков какого-либо снаряжения. Оставленный мной кричаще яркий меч тоже бесследно исчез.

— Теперь мне все ясно, — мрачно прокомментировал Ааз, когда мы завершили обыск. — Он на пути к Иштвану.

— Меч могли взять и местные, перед тем, как сжечь лавку, — неуверенно предположил я.

— Ни в коем случае, малыш. Эти деревенщины даже не потрудятся нагнуться за таким никудышным мечом.

— Он был настолько плох? — спросила Танда.

— Да, это был дрянной меч, — подтвердил Ааз.

— Если он такой никчемный, то почему Фрумпель взял его с собой? — поинтересовался я.

— По той же причине, по которой таскали его мы, — ехидно заметил Ааз. — Всегда найдется какой-нибудь лопух, которому его можно выгодно сплавить. Вспомни Квингли.

— Объясните мне, наконец, кто такой Квингли! — настаивала Танда.

— Ну, вздохнул Ааз, — в данный момент он статуя, но когда-то Квингли был охотником на демонов.

— Великолепно! — язвительно ответила она. — Только этого нам и не хватало!

— Погоди! Вот познакомишься с ним, еще не так запоешь. — Ааз закатил глаза и вздохнул. — А, ладно, пошли.

Наше отбытие из Твикста прошло благополучно, без происшествий. По дороге мы отрепетировали свою историю, и к тому времени, когда откопали наконец Квингли и посыпали его оживляющим порошком, мы уже были готовы выступить единым фронтом.

— В самом деле? Вы говорите, превратили в камень? — спрашивал рыцарь, стряхивая с одежды землю.

— Да, — заверил его Ааз. — Они потрошили ваше имущество, когда мы вернулись, решив сражаться рядом с вами.

— И они забрали мой магический меч и амулет?

От этого вопроса я почувствовал себя не совсем уютно, но Ааз и глазом не повел.

— Совершенно верно! Негодяи! — зарычал он. — Мы попытались их остановить, но они ускользнули от нас.

— Ну по крайней мере мой боевой единорог не достался им, — заметил радостно охотник на демонов.

— Но… — начал я, внутренне подобравшись, чтобы как можно лучше сыграть свою роль в этом обмане, — на этот счет у нас также имеются плохие новости.

— Плохие новости? — нахмурился Квингли. — Не понимаю. Я вижу зверя собственными глазами, и он мне кажется совершенно здоровым.

— О, физически с ним все в порядке, — заверил его Ааз. — Но, прежде чем исчезнуть, демоны наложили на него заклятие.

— Заклятие?

— Да, — сказал я. — Теперь он… возомнил себя драконом.

— Драконом?! — воскликнул Квингли.

— Глип! — подтвердил зверь.

— И это еще не все, — продолжал Ааз. — Он в первый момент после превращения стал настолько диким, что только благодаря самоотверженным усилиям моего оруженосца мы все-таки сумели укротить его. Честно говоря, я был за то, чтобы избавить бедное животное от мучений, но вот он начал убеждать меня, что сможет приручить единорога, и теперь вы видите перед собой результат его трудов.

— Это чудо! — воскликнул Квингли.

— Нет. Это ужасно, — поправил его Ааз. — Видите ли, в процессе обучения ваше животное крепко привязалось к моему оруженосцу… боюсь, крепче, чем к вам.

— Ха! Нелепо, — провозгласил Квингли. — Но я чувствую себя обязанным тебе, мальчик. Если когда-нибудь появится что-либо, чем я смогу…

Он начал приближаться ко мне, протягивая руку. Глип молниеносно очутился между нами, опустив голову и шипя. Квингли замер, выпучив от удивления глаза.

— Прекрати! — приказал я, хлопнув дракона по морде.

— Глип! — сказал зверь, встав обратно на свое место позади меня.

— Вот видите! Что я говорил? — произнес Ааз.

— Да… — задумчиво промычал Квингли. — Странно. Меня он никогда так не защищал.

— Я полагаю, нам просто придется купить его у вас, — поторопился сказать я.

— Купить его? — Квингли снова повернулся ко мне.

Ааз постарался встретиться со мной взглядом и, когда это ему удалось, отрицательно покачал головой. Но я проигнорировал его намеки.

— Совершенно верно, — продолжал я. — Такой он уже больше не пригоден для вас. А поскольку мы в некотором роде виноваты в том, что с ним случилось…

— Не беспокойся об этом, мальчуган, — гордо вытянулся Квингли. — Я дарю его тебе. В конце концов, если бы не ты, он все равно был бы мертвым, так же как и я, если уж на то пошло.

— Но я…

— Нет! Не желаю больше ничего слышать, — поднял руку охотник на демонов. — Вопрос закрыт. Обращайся с ним хорошо, мальчик. Он прекрасный зверь.

— Восхитительно, — пробормотал Ааз.

— Глип! — сказал дракон.

Я чувствовал себя отвратительно. Мне пришло в голову, что наши планы требовали бесстыдного злоупотребления доверчивостью Квингли. Так как он был моим единственным собратом-пентюхом в этой авантюре, я хотел заставить Ааза дать ему денег под предлогом покупки «боевого единорога». Это бы немного успокоило мою совесть, но щедрость Квингли и его чувство справедливости разрушили мой план. Теперь я чувствовал себя еще хуже, чем прежде.

— На самом деле, Квингли, — улыбнулся Ааз, — если вам и следует кого-то благодарить, так это присутствующую здесь Тананду. Если бы не она, мы и впрямь оказались бы в ужасном положении.

— Самое время, — пробормотала Танда.

Риторика Ааза явно не произвела на нее впечатления.

— Очарован, сударыня, — улыбнулся Квингли, взяв ее руку для поцелуя.

— Она ведьма, — небрежно добавил Ааз.

— Ведьма?! — Квингли выронил руку, словно та его ущипнула.

— Совершенно верно, милый, — улыбнулась Танда, хлопая ресницами.

— Наверное, мне следует объяснить, — милостиво вмешался Ааз. — Тананда обладает определенными способностями, которые она соблаговолила применить в поддержку нашей войны с демонами. Вы уже заметили, что я вновь обрел свой нормальный облик?

Еще одна наглая ложь. Ааз в настоящее время носил личину Гаркина.

— Да, — вынужден был признать охотник на демонов.

— Работа Тананды, — доверительно сообщил Ааз. — Добавлю, что именно ее способности восстановили вас после того, как вы были превращены в камень.

— Хм… — Рыцарь снова посмотрел на Танду.

— В самом деле, Квингли, вы должны помнить, что, когда сражаешься с демонами, иногда бывает полезно использовать их же оружие, — мягко упрекнул его Ааз. — Танда может быть могучим союзником… и, честно говоря, я нахожу ваше отношение к ней предосудительным и неблагородным.

— Простите меня, сударыня, — вздохнул Квингли, снова шагнув к ней. — Я не собирался вас оскорблять. Просто дело в том, что… ну… у меня был несколько неудачный опыт общения с теми, кто связан с демонами.

— Не волнуйся из-за этого, милый, — успокоила новоиспеченная ведьма охотника на демонов, беря его за руку. — И зови меня просто Танда.

Пока они были заняты друг другом, я ухватился за возможность поговорить с Аазом с глазу на глаз и вцепился в его руку.

— В чем дело, малыш?

— Верни ему меч, — прошипел я.

— Что? Никоим образом, малыш. По моим подсчетам, у него осталось еще пять золотых. Я продам ему меч.

— Но он же даром отдал нам своего единорога?

— Он отдал нам дракона… твоего дракона. Я что-то не вижу в этом никакой благотворительности.

— Слушай, Ааз. Либо ты отдаешь ему этот меч, либо можешь заниматься магией сам. Усек?

— Вот и говори после этого о благодарности! Слушай, малыш, если ты…

— Ааз! — прервал наш спор голос Танды. — Помоги мне убедить Квингли присоединиться к нашему походу.

— Желал бы я иметь возможность, сударыня, — вздохнул рыцарь. — Но от меня будет мало проку. Это последнее несчастье оставило меня пешим, безоружным и без гроша в кармане.

— На самом деле, — начал было Ааз, — у вас есть еще пять…

Я оборвал его, ткнув локтем под ребро.

— В чем дело, Ааз? — спросил Квингли.

— Э… мой оруженосец и я только что приняли решение. В общем… такого прекрасного рыцаря и не подобает оставлять в эдакой страшной нужде, как ваша, поэтому… гм… мы…

— Мы решили вернуть ваш меч, — гордо объявил я.

— В самом деле? — Квингли просветлел лицом.

— Я никогда не знала тебя с этой стороны, Ааз, — сладко улыбнулась ему Танда.

— Слушайте, вот это и впрямь товарищество! — Рыцарь был явно вне себя от радости. — Смогу ли я когда-нибудь расплатиться с вами?

— Никогда и никому не упоминайте об этом, — проворчал Ааз.

— Как, как, простите?

— Я сказал, не стоит об этом и говорить, — поправился Ааз. — Это самое малое, что мы можем сделать для вас.

— Поверьте ему, — улыбнулся я.

— Теперь я с радостью помогу вам в вашем походе, — ответил Квингли. — Имея оружие и добрых товарищей, чего еще может желать рыцарь?

— Денег, — напрямик сказал Ааз.

— О Ааз, — Танда нанесла ему удар чересчур сильный, чтобы считать его игривым. — Ты большой шутник.

— Разве вы не хотите узнать, что это за поход? — спросил я Квингли.

— О да, я полагаю, ты прав, мальчуган. Простите, меня немного занесло с моим восторгом.

— Расскажи ему, Скив, — попросила Танда.

— На самом деле, — сказал я с неожиданной дипломатичностью, — Ааз объяснит все намного лучше.

— Все в действительности очень просто, — пробурчал еще немного мрачноватый учитель. — Мы все идем в поход против Иштвана.

— Иштвана? — Квингли озадаченно посмотрел на него. — Безвредного старого трактирщика?

— Безвредного, вы сказали? — воскликнул Ааз. — Квингли, между нами, охотниками, говоря, вам еще многому надо научиться.

— Я лично и так доволен.

— Разумеется, довольны. Вот потому-то вас и превратили в камень. Вы уже об этом забыли?

— Меня сумели превратить в камень потому, что я глупо доверился магическому мечу, который…

Положение возвращалось в норму.

— Господа, господа, — перебил я, — мы говорили о предстоящем походе.

— Верно, малыш. Как я уже говорил, тот безвредный старый трактирщик работает в таком тесном контакте с демонами, что я не удивился бы, узнав, что он и сам демон.

— Это невозможно! — с насмешкой отверг предположение Квингли. — Да ведь этот человек сам послал меня охотиться на демонов!

— А! — улыбнулся Ааз. — Тут целая история.

Я поймал взгляд Танды и подмигнул. Она кивнула и тоже улыбнулась мне.

Уговоры Квингли отняли у нас время, но теперь уже дело в шляпе: рыцарь с нами.

Там, в тени, что-то было. Я скорее ощущал чье-то присутствие, чем видел его. Оно было темным и змеевидным… и оно следило за мной. Я был один. Я не знал, куда делись мои спутники, но помнил, что они рассчитывали на меня.

— Кто там? — окликнул я.

Вернувшийся ко мне из темноты голос создавал гулкое эхо.

— Я — Иштван, Скив. Я ждал тебя.

— Ты знаешь меня? — удивленно спросил я.

— Мне известно все о тебе, и о твоих друзьях. Я все время знал, что вы пытаетесь сделать.

Я попробовал установить вокруг себя полог, но не мог найти силовой линии. Хотел убежать, но мои ноги приросли к земле.

— Видишь, насколько мои способности превосходят твои? А ты еще хотел бросить мне вызов!

Я пытался побороть волну отчаяния.

— Подожди, скоро придут другие! — вызывающе крикнул я.

— Они уже пришли! — прогремел голос. — Смотри!

Из темноты ко мне выкатились два предмета. Я с ужасом увидел, что это головы. Танды и Квингли! Мне стало дурно. Вся надежда теперь только на Ааза. Если он еще на свободе, то, возможно, мы…

— Не жди помощи от своего извращенца, — ответил на мои мысли голос. — Я разделался и с ним.

Появился охваченный огнем Ааз. Он сделал шатаясь несколько шагов и упал, извиваясь, на земле. Пламя пожирало его тело.

— Теперь остались только ты и я, Скив! — гулко произнес голос. — Ты и я!

— Я уйду! — в отчаянии крикнул я. — Ты победил. Только дай мне уйти!

Тьма придвинулась ближе.

— Уже поздно. Слишком поздно. Я иду за тобой, Скив… Скив…

— Скив!

Кто-то тряс меня за плечо. Я резко сел, моргая глазами, пока мир не приплыл обратно в фокус.

Лагерь спал. Рядом со мной на коленях стоял Ааз, и свет от гаснущих углей костра падал на его озабоченное лицо.

— Проснись, малыш! если ты и дальше будешь так метаться, то кончишь на костре.

— Это Иштван! — отчаянно начал объяснять я. — Он все знает о нас!

— Что?

— Я разговаривал с ним! Он вошел в мой сон!

— Хм… Больше похоже на заурядный старый кошмар, — провозгласил Ааз. — Предупреждал же я тебя, не позволяй готовить еду Танде.

— Ты уверен? — с сомнением спросил я.

— Убежден, — настаивал Ааз. — Если бы Иштван знал о нашем походе, то ударил бы по нам всей своей мощью, а не стал бы просто корчить тебе рожи во сне.

Я полагаю, что он рассчитывал этим успокоить меня. Не успокоил. Это только напомнило мне лишний раз, что в предстоящей компании мой противник сильно превосходил меня в магии.

— Ааз, ты не мог бы рассказать мне что-нибудь об Иштване? Например, как он выглядит?

— Бесполезно, малыш, — усмехнулся Ааз.

— Это почему?

— Потому что мы оба увидим его неодинаково. Если я опишу тебе Иштвана, то, когда ты впервые увидишь его, случится одно из двух: или он покажется тебе страшнее, чем я описал его, и ты замрешь на месте, или же покажется безвредней, и ты расслабишься. И в том и в другом случае это замедлит твою реакцию, что позволит ему сделать ход первым. Нет смысла добиваться внезапности, если мы не сможем ее использовать.

— Ну тогда, — стоял я на своем, — хотя бы расскажи о его способностях. Что он умеет делать?

— Во-первых, это займет слишком много времени. Просто считай, что если ты можешь что-то только вообразить, то он может это легко сделать.

— А что во-вторых? — поинтересовался я.

— Что во-вторых?

— Ты сказал «во-первых». Это подразумевает, что у тебя имеется по меньшей мере еще одна причина.

Ааз на секунду задумался, а потом сказал:

— Ну я не уверен, что ты поймешь, но в определенной степени все, что он может сделать, я имею в виду весь список, не имеет отношения к делу.

— Почему?

— Потому что мы захватили инициативу. Это заставит его играть пассивную роль вместо активной.

— Ты прав, — задумчиво произнес я. — Но мне не совсем понятно…

— Слушай, малыш, если бы мы просто сидели здесь и дожидались его, он мог бы не торопясь выбрать, что именно нужно сделать и когда. Это-то и есть активная роль, позволяющая противнику разыграть весь список своих способностей. Верно?

— Полагаю, да.

— Но мы-то идем на него в атаку. Это ограничивает его способности. Существует лишь определенное число ответов, которые он может дать на каждый из наших гамбитов. А ему придется отвечать, ведь он не может проигнорировать атаку. Прежде всего мы не дадим Иштвану времени на раздумье. Вместо того, чтобы спокойно выбрать на досуге, что ему делать дальше, он будет вынужден решать быстро. Это означает, что он выступит с тем вариантом, в котором больше всего уверен, то есть с тем, который у него получается лучше всего.

Я задумался над словами Ааза, которые не были лишены определенного смысла.

— Еще только один вопрос, Ааз, — сказал я наконец.

— Какой именно, малыш?

— А что будет, если ты ошибаешься?

— Тогда мы вернемся обратно на десятку и спонтируем, — легко ответил Ааз.

— Что сделаем?..

— Тогда мы попробуем что-нибудь еще, — поспешно поправился он.

— Например?

— Не могу пока сказать, — пожал плечами Ааз. — Слишком много вариантов. А пока мы будем просто ждать и думать.

Несколько минут мы сидели, погрузившись каждый в свои мысли, и смотрели на догорающий костер.

— Скажи-ка, Ааз, — проговорил я наконец.

— Да, малыш.

— Ты думаешь, мы доберемся до Иштвана раньше Фрумпеля?

— Расслабься, малыш. Фрумпель сейчас, вероятно, уже потягивает вино и щиплет за задницы официанток в каком-нибудь другом Измерении.

— Но ты же сказал…

— С тех пор у меня было время хорошенько все обдумать. Девол делает что-нибудь только по двум причинам: ради прибыли или из страха. Поскольку он сунул голову в эту драку, я считаю, что страх перевесит прибыль. Пытаться продать информацию сумасшедшему в лучшем случае рискованно. Держу пари, он заляжет на грунт, пока не осядет пыль.

Я снова подумал, что Ааз весьма опытен в таких делах. Мне, однако, также пришло в голову, что в наших планах слишком много строилось на догадках.

— Ааз, а разве не было бы безопаснее применить кое-что из того пестрого набора оружия с Девы?

— Оно нам не понадобится, — твердо ответил он. — Кроме того, оно подвержено воздействию гремлинов. Я предпочитаю идти в бой с грубым, но надежным оружием, а не надеяться на новоизобретенное, которое обязательно разладится, когда будет тебе нужнее всего.

— А откуда происходят гремлины?

— Что?

— Гремлины. Ты сказал…

— Ах это… Это просто фигуральное выражение. Никаких гремлинов не существует.

Я слушал вполуха. И вдруг сообразил, что вижу только фигуру спящего Квингли, а Танды и Глипа нет.

— А где… где Глип? — испуганно спросил я.

Ааз усмехнулся.

— Глип стоит на часах… и, если тебя это интересует, Танда тоже.

Я слегка обиделся, потому что он так легко увидел меня насквозь, но твердо решил не показывать вида.

— Когда же она… гм… они вернутся?

— Расслабься, малыш. Я сказал Танде, чтобы она оставила тебя на сегодня в покое. Тебе нужно хорошенько выспаться для завтрашнего дня.

Он указующе дернул головой в сторону используемого мной в качестве подушки плаща убийцы. Я неохотно вернулся в горизонтальное положение.

— Я разбудил тебя, Ааз, когда метался в кошмарном сне? — спросил я извиняющимся тоном.

— Нет, я еще не ложился. Как раз делал несколько приготовлений к завтрашнему дню.

— О, — сонно произнес я.

— Слушай, малыш…

— Да, Ааз?

— У нас, вероятно, завтра не будет времени на разговоры, когда проснется Квингли, поэтому, пока мы наедине, я хочу сказать, что, как бы не обернулось дело завтра… ну, мне было приятно работать с тобой, малыш.

— Вот здорово, Ааз… — обрадовался я, снова приподнимаясь.

Грубая рука остановила меня и вернула в лежачее положение.

— Спи! — приказал Ааз.

Но в его грубоватом тоне мне послышалась нотка нежности.

Мы притаились в роще невысоких деревьев на пригорке с видом на трактир, изучая свою цель. Трактир был таким, каким описал его Квингли: притулившееся у дороги двухэтажное здание, соединенное с конюшней и заросшее сорняками. Если Иштван полагался в ведении бизнеса на проезжающих, то дела его были плохи. Правда, как нам было известно, бизнесом он не занимался. Его целью было накапливание силы для захвата Измерений, и изолированный трактир служил ему идеальной базой для этого.

— Ты уверена, что там нет никакого полога? — прошептал Ааз.

Свой вопрос он адресовал Танде. Та, в свою очередь, бросила быстрый взгляд на меня. Я чуть заметно кивнул.

— Убеждена, — прошептала она в ответ.

Все это входило в наш план. С точки зрения Квингли, Танда была единственной в нашей группе, кто обладал сверхъестественным даром.

— Хорошо, — молвил охотник на демонов. — Демонические силы вызывают у меня беспокойство. Чем меньше нам придется иметь с ними дела, тем лучше, как мне кажется.

— Особо на это не надейтесь, — заметил Ааз, не отрывая взгляда от трактира. — Такие силы там есть, я не сомневаюсь. Чем легче войти, тем труднее выйти. А они позволяют нам войти слишком легко.

— Мне это не нравится, — твердо сказала Танда.

— Мне тоже, — признался Ааз. — Но положение вряд ли улучшится, поэтому надо начинать. Ты вполне можешь теперь надеть личину.

— Правильно, Ааз, — согласилась она.

Ни он, ни она не смотрели на меня. Ааз пялился прямо на Танду. Это также удерживало на ней внимание Квингли, хотя, должен признаться, делу не помешало и то, что она принялась дико извиваться и крутиться. Оказавшись вне поля зрения Квингли, я закрыл глаза и приступил к работе. Я становился весьма умелым в этой игре с личинами, что само по себе уже являлось удачей, потому что сегодня мне предстояло подвергнуться тяжелому испытанию. Несколькими мастерскими мазками я превратил прекрасное лицо Танды в сомнительную физиономию беса Хиггенса… или, скорее, человеческую личину Хиггенса. Сделав это, я вновь открыл глаза.

Танда все еще двигалась, крутясь и извиваясь. Это зрелище было достаточно приятным, чтобы у меня возникло искушение продлить его, но нас ждала работа. Я прочистил горло, и Танда, услыхав сигнал, остановилась.

— Как я выгляжу? — гордо спросила она.

— Восхитительно! — воскликнул я без ложной скромности.

Ааз бросил на меня пасмурный взгляд.

— Жуть! — подавился Квингли. — Как вы это делаете?

— Профессиональный секрет, — подмигнула ему Танда.

— Отправляйся! — скомандовал Ааз. — И ты тоже, Скив.

— Но, Ааз, разве мне нельзя…

— Нет, нельзя. Мы уже обсуждали это. Данная задача слишком опасна для такого неопытного паренька, как ты.

— Ну ладно, Ааз, — удрученно проговорил я.

— Выше нос, мальчуган, — подбодрил меня Квингли. — Твой день еще настанет. Если у нас не выйдет ничего, задача ляжет на тебя.

— Полагаю, так. Ну желаю удачи.

Я повернулся к Танде, но та уже исчезла, словно ее проглотила земля.

— Слушайте! — воскликнул Квингли. — А ведь она быстро двигается, не так ли?

— Я же сказал, что она способная, — гордо ответил Ааз. — Теперь твоя очередь, Скив.

— Слушаюсь, Ааз!

Я повернулся к дракону.

— Оставайся здесь, Глип. Я скоро вернусь. А до тех пор делай все, что скажет Ааз. Понял?

— Глип! — произнес дракон, чуть склонив голову набок.

Какую-то минуту я думал, что он все испортит, но зверь повернулся, неслышно подошел к Аазу и стал там, глядя на меня скорбными голубыми глазами.

Все было готово.

— Ну, до свидания. Удачи вам! — бросил я на прощание и медленно поплелся обратно за пригорок, стараясь являть собой картину безутешного горя.

Однако, как только я вышел из поля зрения оставшихся, я повернул и помчался как можно быстрее по широкому кругу, огибая трактир.

Внешне наш план был крайне прост. Ааз и Квингли должны были дать Танде достаточно времени, чтобы обойти трактир и проникнуть в него через конюшню. Затем они собирались смело войти в трактир через главный вход. Предполагалось, что этот маневр отвлечет внимание Иштвана, позволив Танде магически напасть на него с тыла. Я должен был ждать в безопасности, на пригорке, пока стычка не закончится чьей-нибудь победой.

На самом деле наш план был несколько сложнее. Незаметно для Квингли мне тоже полагалось обойти трактир кругом и найти незаметный вход. Затем в надлежащий момент мы с Тандой должны будем отвлечь внимание Иштвана с помощью магии, позволяя Аазу применить приобретенное на Деве секретное оружие.

Путь мне преградил овраг. Я без колебаний поднялся в воздух и перелетел через него. Мне необходимо было время найти позицию,??? иначе Ааз окажется без магического прикрытия.

Магия давалась здесь совсем легко. Трактир стоял на пересечении двух наземных силовых линий, в то время как непосредственно над ними проходила воздушная силовая линия. Что бы там ни случилось, в предстоящей магической битве мы не будем страдать из-за отсутствия энергии.

Я хотел бы знать больше о секретном оружии Ааза, но он упорно хранил эту тайну. Ни мне, ни Танде не удалось ничего из него выудить, кроме того, что оружие можно применять только на близком расстоянии, и то если Иштван не наблюдает за Аазом, и что это оружие — наша единственная надежда победить противника, если нам удастся использовать внезапность.

Восхитительно!

Может быть, когда все кончится, я найду наставника, лишенного чувства юмора.

Подходя к задворкам трактира, я замедлил шаг. Прямо у стены росли кусты, что обеспечивало мне незаметное продвижение.

Я остановился и снова проверил, нет ли полога.

Его не было.

Пытаясь выкинуть из головы пророчество Ааза «легко войти — трудно выйти», я окинул взглядом верхние окна. Ни одно из них не было открыто, так что я выбрал ближайшее и левитировал к нему. Паря там, я осторожно толкнул, а затем потянул за раму.

Заперто!

Я поспешно подтянулся на руках к следующему окну.

Тоже заперто!

Мне пришло в голову, что это будет иронией судьбы, если после всех наших магических приготовлений нас остановит что-то настолько заурядное, как, например, запертое окно.

Я испытал огромное облегчение, когда следующее окно уступило под моим нажимом. Через минуту я уже стоял в трактире, пытаясь умерить сердцебиение.

Комната, где я оказался, была меблирована, но пуста. Судя по пыли на постели, она оставалась необитаемой продолжительное время.

Несколько мгновений я раздумывал над тем, где же спали демоны — если они вообще спали, — а затем выбросил этот вопрос из головы. Время истекало, а я все еще не занял позицию.

Я бесшумно пролетел по комнате и попробовал дверь. Не заперто! Опустившись на четвереньки, я осторожно открыл ее и прополз вперед.

После столь тщательного изучения внутренних помещений трактира по рисункам Квингли, которые он чертил на земле палочкой, казалось странным очутиться здесь в действительности. Я находился на длинной стороне Г-образного мезонина, ведущего к комнатам верхнего этажа. Глядя сквозь решетку идущих вдоль мезонина перил, я мог видеть внизу собственно трактир.

За одним из столиков сидели три человека. Двое из них обладали личинами Хиггенса и Брокхерста. Третий сгорбившись сидел спиной ко мне, и я не мог разглядеть его лица.

Пока я гадал, не следует ли мне переместиться на иную позицию для получения лучшего обзора, появилась четвертая фигура, несшая поднос с огромным кувшином вина и целым набором грязных бутылок.

— Этот круг за счет заведения, мальчики! — весело хохотнул прислуживающий. Пейте за счет старого Иштвана.

Иштван! Это Иштван!

Ковылявшая внизу фигура никак не соответствовала моему представлению о демоне, претендующем быть правителем всех Измерений.

Я было проверил его на магическую ауру. Никакой. Не было и личины. Он действительно так выглядел. Я начал внимательно изучать Иштвана. Он был высоким, но полнота не позволяла его росту казаться внушительным. Длинные седые волосы и еще более длинная седая борода почти полностью покрывали его плечи и грудь. С постоянно улыбающегося лица смотрели яркие глаза, а нос и щеки были красными. Не могу сказать — от выпивки или от смеха.

Так это и есть та темная, олицетворяющая зло фигура, которой я страшился все эти недели? Он выглядел в точности таким, каким описывал его Квингли — безвредным старым трактирщиком.

Мой глаз уловил движение на противоположном конце мезонина. Танда. Она, как и я, пригнулась за перилами по другую сторону лестницы. Танда посмотрела в мою сторону и осторожно махнула рукой. Я понял, что она сигналила, привлекая мое внимание.

Я помахал в ответ, давая понять, что заметил ее. Она перестала сигналить и перешла к другим действиям. Глянув украдкой на фигуры внизу, дабы удостовериться, что ее не заметили, Танда начала странную пантомиму.

Сначала она сделала несколько жестов вокруг лба, повторив их несколько раз, а затем настойчиво указала на стену за спиной.

Я не понял и покачал головой. Она повторила жесты более подчеркнуто, и на сей раз я сообразил, что она показывала на какое-то место внизу и позади нее. Конюшня! Что-то насчет конюшни. Но что именно? Я снова покачал головой. Она разочарованно скривила губы.

Через дверь только что вошли Ааз и Квингли. Что бы там ни пыталась сообщить мне Танда, с этим придется подождать. Началась наша атака.

— Две бутылочки твоего лучшего вина… и пошли кого-нибудь позаботиться о моем единороге.

Говорил, конечно, Ааз. Мы условились, что вести разговор будет он. Квингли не слишком этому обрадовался, но в конце концов согласился говорить только тогда, когда это будет необходимо.

Удивительно, но их появление не произвело должного впечатления на собравшихся. Фактически Иштван был единственным, кто посмотрел в их сторону.

— Заходите, заходите, господа, — улыбнулся он, приветливо раскрывая объятия. — Мы вас ждали!

— Ждали? — выпалил Квингли, словно откликаясь на мои мысли.

— Конечно, конечно. Вам не следовало пытаться одурачить старого Иштвана. — Он с шутливой строгостью погрозил им пальцем. — Нам только что принес известие… О, извините. Я еще не представил вам своего нового торгового агента.

— Мы встречались, — произнесла сгорбленная фигура и повернулась к нам лицом.

Фрумпель!

Так вот что пыталась сказать мне Танда! Боевой единорог — единорог Квингли — стоял на конюшне. При всей нашей скорости Фрумпель опередил нас.

— Кто вы? — спросил Квингли, приглядываясь к деволу.

Этот вопрос выдавил жемчужины слез из глаз Иштвана, от смеха он даже содрогнулся.

— Нам предстоит нынче в полдень здорово повеселиться. — Он сделал рассеянный жест, и дверь трактира захлопнулась.

Позади меня пробежала рябь глухих щелчков, и я понял, что двери комнат закрылись тоже. Мы оказались замурованными! Все до единого!

— По-моему, я не развлекался так хорошо с той поры, как последний раз занимался любовью со своей неделю как умершей сестрой.

Голос Иштвана все еще искрился весельем, но он пробудил во мне ледяную нотку страха. Я понял, что он не только могущественный маг, но и совершенный безумец.

Воцарилось напряженное молчание. Вся четверка выжидающе подалась вперед, изучая своих пленников. Впечатление складывалось такое, словно два птенца попытались пробиться сквозь стаю стервятников и стащить немного корма только для того, чтобы обнаружить, что едой предназначалось стать им самим.

Я стоял на коленях, глядя на эту сцену и замерев от ужаса, ожидая немедленной кончины двух своих союзников.

— Поскольку Фрумпель уже представил нас, — спокойно сказал Ааз, — я полагаю, больше нет нужды сохранять эту личину.

Уверенный тон его голоса успокоил меня. Теперь мы вступили в игру и, несмотря на ее исход, должны идти вперед.

Я быстро закрыл глаза и удалил с лица Ааза личину Гаркина.

— Ааз! — в восторге воскликнул Иштван. — Мне следовало бы догадаться, что это ты.

— Это тот, который… — начал было Брокхерст.

— Вы знаете друг друга? — спросил Фрумпель, игнорируя беса.

— Знаем ли мы друг друга? — хохотнул Иштван. — Мы старые враги. Когда мы встречались в последний раз, он и пара других прохвостов чуть не уничтожили меня.

— Ну, теперь ваша очередь. Верно, Иштван? — улыбнулся Хиггенс, лениво потянувшись за арбалетом.

— Ну-ну-ну! — утихомирил его Иштван. Он взял беса за голову и слегка встряхнул. — Не нужно торопить события.

— Мне кажется, — признательно улыбнулся Ааз, — что у тебя возникают трудности при подборе достойных союзников, Иштван.

— О, Ааз, — засмеялся тот, — ты по-прежнему остер на язык, а?

— Бесы? — Голос Ааза переполняло презрение. — Брось, Иштван. Ты мог бы выбрать что-нибудь получше.

Иштван вздохнул, отпустил голову Хиггенса, и тот сел обратно на стул.

— Ну, всяк делает как может. Инфляция, знаешь ли.

Он печально покачал головой, но затем снова просиял:

— Ах, ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть, Ааз. Я думал, мне придется ждать, пока мы покорим Извр, прежде чем я смогу отомстить. И вдруг ты сам пришел ко мне. Теперь тебе не удастся испариться до того, как мы сведем счеты.

— Я уже говорил, — перебил Фрумпель, — что он потерял свои способности.

— Способности? Ха! Он никогда не обладал никакими способностями, — вступил в разговор Квингли, оскорбленный тем, что его игнорировали.

— Ну а это кто такой? — улыбнулся Иштван, в первый раз посмотрев на Квингли. — Мы встречались?

— Слушай, Иштван, — перебил его Ааз. — Ты не будешь против, если я отведаю этого вина? Нет причин доходить в этом деле до варварства.

— Разумеется, Ааз. — Иштван пригласил его жестом к столу. — Займись самообслуживанием.

Было жутко слушать этот разговор: внешне цивилизованный и дружеский, он заключал в себе подспудную игру в кошки-мышки, противоречившую небрежному тону этого разговора.

— Следи за ним! — прошипел Фрумпель, злобно глядя на Ааза.

— Ах, Фрумпель! Какой ты перестраховщик! — побранил его Иштван. — Не ты ли заверял меня, что он потерял свои способности?

— А по-моему, он говорит дело, — проворчал Брокхерст, поднимаясь и отходя прочь, когда Ааз приблизился к столу. — Если ты не против, Иштван, я буду следить отсюда.

Он сел на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей в мезонин, где мы с Тандой прятались. Его тон был непринужденным, но было ясно, что он только ждет сигнала Иштвана, чтобы расправиться с непрошеными гостями.

— О, вы, бесы, хуже, чем дьяволы! — нахмурился Иштван.

— Это само собой разумеется, — сухо заметил Фрумпель.

— Слушай, Фрумпель… — начал было сердито Хиггенс.

— А что касается этой фигуры, — показал Фрумпель на Квингли, игнорируя бесов, — то это ученик Гаркина. Именно он и занимался магией с тех пор, как извращенец потерял свои способности.

— В самом деле? — с энтузиазмом спросил Иштван. — Ты умеешь делать фокус с чашечкой и шариками? Я очень люблю его.

— Я не понимаю, — растерянно промямлил Квингли, отступая.

В нашу задачу входило отвлечение внимания, и этот момент наступил. Закрыв глаза, я изменил черты Квингли. Лучшей моделью для его личины был… я!

— Видите! — гордо указал Фрумпель. — Я же вам говорил!

— Трокводл! — воскликнули оба беса одновременно.

— Что? — Фрумпель подозрительно сузил глаза.

Я был готов к их реакции. Когда начались восклицания, я опять изменил Квингли, на этот раз придав ему черты Трокводла.

— Ух, да это и впрямь Трокводл! — воскликнул Иштван. — О, вот это забава!

— Минуточку! — прошипел Брокхерст. — Как ты можешь быть Трокводлом, когда мы превратили тебя в статую прежде, чем догнали Трокводла?

Этот вопрос вызвал у Иштвана новый приступ смеха.

— Прекратите! — призвал он, задыхаясь. — Ох, прекратите же! У меня ребра заболели. На этот раз, Ааз, ты превзошел сам себя.

— Это еще цветочки, — скромно признал Ааз.

— Здесь что-то не то, — объявил Фрумпель.

Он сунул руку глубоко за пазуху халата, не отрывая глаз от Квингли. Я едва успел сообразить, что он собирается сделать. Девол полез за своим кристаллом, тем, что позволял ему видеть сквозь личины. Когда сверкающая побрякушка появилась в его руке, я быстро вступил в игру.

Простая левитация, маленький мысленный щелчок — и кристалл вылетел из пальцев Фрумпеля, шлепнувшись в кувшин с вином.

— Фрамиц! — выругался Фрумпель, потянувшись к кувшину, чтобы выудить свою собственность.

— Руки прочь от вина, девол! — осадил его Ааз, шлепнув по запястью. — Ты получишь свою игрушку, когда мы осушим этот кувшин.

Словно желая проиллюстрировать свои слова, Ааз поднял кувшин и начал наполнять все графины на столе.

— Хватит этого безумства! — взорвался Квингли.

Я вздрогнул от слова «безумства», но Иштван, казалось, не возражал. Он лишь шагнул вперед, присматриваясь к Квингли.

— Я не Скив и не Трокводл, — продолжал рыцарь. — Я — Квингли, обыкновенный охотник на демонов. Пусть только кто-нибудь посмеет оспорить это — хоть человек, хоть демон, и я покажу ему, кто я такой!

Иштван так и рухнул от смеха.

— О, Ааз, — наконец выдохнул он, — где ты нашел такого забавного человека?

— Его послал ко мне ты, помнишь? — ответил Ааз.

— А, верно, так оно и есть, — вспомнил Иштван. И даже этот факт он, кажется, находил истерически смешным.

Других это мало позабавило.

— Так, значит, ты охотник на демонов, да? — зарычал Фрумпель. — А, собственно, чем ты недоволен?

— Причиненные демонами обиды слишком многочисленны, чтобы перечислять их, — высокомерно отпарировал Квингли.

— Мы никуда не торопимся, — вмешался в разговор Брокхерст. — И ты тоже. Перечисли нам хотя бы некоторые из этих обид.

— Ну… — начал Квингли, — вы украли мои магический амулет и меч…

— Мы ничего не знаем о магическом амулете, — ощерился Хиггенс. — А твой так называемый магический меч мы отдали…

— Что еще сделали демоны? — перебил его Фрумпель, явно не желая заострять внимание на судьбе меча.

— Вы заколдовали моего боевого единорога, и теперь он думает, что он дракон! — вызывающе бросил Квингли.

— Твой боевой единорог в настоящее время стоит в конюшне, — решительно заявил Хиггенс. — Его привел Фрумпель.

— Мой единорог привязан за дверью! — стоял на своем Квингли. — И он считает себя драконом!

— Твой единорог стоит в конюшне! — рявкнул в ответ Хиггенс. — И мы считаем, что ты псих!

— Господа, господа! — обрывая смех, произнес Иштван. — Все это крайне забавно, но… посмотрите-ка на это!

Последнее было сказано таким удивленным тоном, что внимание всех присутствующих немедленно обратилось к точке, на которую он смотрел.

В воздухе, не далее чем в двух ладонях от головы Иштвана, завис маленький красный дротик с черно-золотым оперением.

— Дротик убийцы! — удивившись, определил Иштван, осторожно доставая снаряд оттуда, где он парил. — Это какой же озорник пытается нанести мне удар сзади?

Его взгляд переместился на спокойно сидящего на лестнице Брокхерста. Тот вдруг сообразил, что стал центром внимания присутствующих, и его глаза от страха расширились.

— Нет! Я… Подождите! Иштван! — Он приподнялся, вскинул руки, словно защищаясь от удара. — Я… Нет! Не надо, не…

Последнее было произнесено, когда его руки вдруг вцепились в собственное горло и принялись с силой душить своего хозяина.

— У-у-у…

Он упал спиной на лестницу и принялся неистово кататься по ней.

— Иштван, — неуверенно начал Хиггенс, — обыкновенно я не вмешиваюсь, но сейчас, кажется, следовало бы сначала послушать, что он хочет сказать.

— Но я ничего не делаю, — моргнул Иштван с видом оскорбленной невинности.

Я скосил глаза в другой конец мезонина. Там, закрыв глаза, пригнулась Танда. Она, казалось, душила невидимую личность на полу перед собой. С запоздалым пониманием я начал все больше ценить тонкую работу тренированного убийцы.

— Ты ничего не делаешь?! — завизжал Хиггенс. — Ну так сделай что-нибудь! Он же умирает!

Я думал, что это замечание снова вызовет у Иштвана приступ смеха, но на сей раз этого не случилось.

— Ах, — вздохнул он. — Все это так запутано. Да, я полагаю, ты прав.

Он щелкнул пальцами, и Брокхерст перестал метаться, обретя дыхание вновь.

— Вот, старик, — предложил Ааз, — хлебни малость винца.

Он поднес Брокхерсту наполненный до краев графин, и тот с благодарностью принялся пить вино большими глотками.

— Ааз, — строго сказал Иштван, — я думаю, ты с нами нечестен.

— Я? — невинно спросил Ааз.

— Даже ты не смог бы без посторонней помощи вызвать столько безобразий. Так кто же тебе помогает?

Он прикрыл лицо рукой и на мгновение обратил его к потолку.

— А-а! — вдруг провозгласил он. — Вот оно.

С мезонина донесся крик, и невидимые руки подняли Танду, выставляя ее для обозрения сидящей внизу компании.

— Хиггенс! — воскликнул Иштван. — Еще один! Ну и ну, день полон сюрпризов.

Танда хранила молчание, когда ее левитировали к столу внизу.

— Посмотрим, — пробормотал Иштван, не упустили ли мы кого.

Я почувствовал внезапное давление невидимых сил и понял: теперь моя очередь. Я отчаянно пытался придумать личину, но единственное, что пришло мне на ум, это Глип… Я попробовал.

— Дракон! — воскликнул Брокхерст, когда я вдруг появился в поле зрений собравшихся.

— Глип! — заявил я, отчаянно вращая глазами.

— О, ну это чересчур, — надулся Иштван. — Я хочу видеть, с кем имею дело.

Он небрежно взмахнул рукой, и личины исчезли. Все до одной. Я стал самим собой. Квингли стал Квингли. Танда — Тандой, бесы — бесами, а девол — деволом. Ааз, конечно, остался Аазом. На личины явно объявили мораторий большинством голосов. То есть одного — Иштвана.

Я подплыл к столу и присоединился к остальным.

— Танда! — с восторгом воскликнул Иштван. — Ну и ну! Вот так встреча, не правда ли?

— Лай себе на Луну, Иштван, — вызывающе прорычала Танда.

Квингли переводил взгляд с одного на другого с такой скоростью, что я думал, у него отвалится голова или выскочат глаза.

— Ничего не понимаю, — жалобно захныкал он.

— Заткнись, Квингли, — проворчал Ааз. — Позже объясним.

— Он думает, что будет какое-то «позже», — фыркнул Фрумпель.

Я склонен был согласиться с ним. В той атмосфере, которая сейчас царила в трактире, больше не чувствовалось даже намека на веселье. Все было кончено. Мы проиграли. Все раскрыто, а нас взяли в плен. Иштван оказался сильнее… как всегда. Чем бы ни было тайное оружие Ааза, оно явно не сработало.

— Ну, я думаю, что все хорошее должно когда-нибудь кончаться, — вздохнул Иштван, осушая свой графин. — Боюсь, что мне придется отделаться от вас.

Он казался искренне опечаленным, но я не мог ему сочувствовать.

— Только один вопрос, Ааз, прежде чем мы приступим, — попросил он удивительно нормальным тоном.

— Какой именно?

— Зачем ты это сделал? Я имею в виду, как ты мог надеяться побить меня с такой слабой бригадой?

Иштван, казалось, недоумевал совершенно искренне.

— Ну, Иштван, — протянул Ааз, — это твое субъективное мнение.

— Что ты хочешь этим сказать? — с подозрением спросил маг.

— Я не надеюсь побить тебя, — улыбнулся Ааз. — Я знаю, что мы можем это сделать.

— В самом деле? — хохотнул Иштван. — И на чем основана эта твоя уверенность?

— Она основана на том факте, что мы уже выиграли, — убежденно сказал Ааз. Все кончено, Иштван, независимо от того, понимаешь ты это или нет.

— Ааз, — строго сказал Иштван, — твой юмор становится вымученным.

— Я не шучу, Иштван, — заверил его Ааз. — Ты потерял свои способности. Валяй, попробуй что-нибудь сделать. Все, что угодно!

Иштван колебался с минуту, потом закрыл глаза. Ничего не случилось.

— Видишь? — торжествовал Ааз. — Ты потерял свои способности. Все. И не проси взглядом помощи у своих подручных. Они с тобой теперь в одной лодке.

— Мы что, действительно победили? — выпалил я. Смысл того, что случилось, начал наконец доходить до меня.

— Совершенно верно, малыш.

Ааз вдруг нагнулся и хлопнул Фрумпеля по плечу.

— Поздравляю, Фрумпель! — воскликнул он. — Должен признаться, не думал я, что тебе все же удастся проделать это.

— Что? — моргнул девол.

— Я так рад тому, что это аннулирует наш долг тебе, — продолжал Ааз. — Ты ведь теперь не станешь индексировать его, не так ли?

— Фрумпель! — Лицо Иштвана потемнело от гнева. — Ты устроил нам это?!

— Я… я… — начал заикаться девол.

— Валяй, Фрумпель, мсти! — поощрил его Ааз. — Он теперь ничего не сможет с тобой сделать. Кроме того, ты можешь в любой момент, когда захочешь, телепортироваться отсюда.

— Нет, не сможет! — зарычал Хиггенс, молниеносно выбрасывая руку вперед.

Я едва успел заметить, как в воздухе промелькнул шарик и взорвался у лба Фрумпеля облачком пурпурной пыли.

— Но… — начал Фрумпель, однако было уже слишком поздно.

Его конечности окоченели, а лицо замерло. Перед нами стояла новая статуя.

— Хороший ход, Хиггенс, — зааплодировал Ааз.

— Если тебя это не затруднит, Ааз, — попросил Иштван, — ты не мог бы объяснить нам, что здесь происходит?

— А-а! — протянул Ааз. — Тут целая история.

— Это звучит чертовски знакомо, — пробурчал Квингли.

Я ткнул его локтем в ребро. Мы еще не выкрутились окончательно из этого дела.

— Кажется, Фрумпель узнал о твоих планах от Трокводла, — начал Ааз. — И он испугался, что если ты преуспеешь в захвате власти над Измерениями, то будешь осуществлять контроль над ценами, выбросив его таким образом как купца из бизнеса. Ты же знаешь, каковы эти деволы.

Бесы фыркнули. Иштван задумчиво кивнул.

— Так или иначе, Фрумпель решил попытаться остановить тебя. Чтобы достичь своей цели, он при помощи шантажа заставил нашу четверку помогать ему. Мы должны были отвлекать твое внимание, пока он осуществлял действительную атаку.

— Ну и что же он сделал? — нетерпеливо спросил Хиггенс.

— Он отравил вино, — объяснил Ааз. — Разве вы не помните?

— Но он же тоже пил из кувшина! — воскликнул Хиггенс.

— Совершенно верно, но он заранее принял противоядие, — красивым росчерком закончил Ааз.

— Выходит, мы теперь застряли здесь! — Брокхерст с отвращением сплюнул.

— Знаешь, Ааз, — медленно произнес Иштван, — я думаю, что даже если все происходило так, как ты нам рассказал, то ты и твои друзья сыграли в этом заговоре основную роль.

— Ты прав, Иштван, — признал Ааз. — Но я готов предложить тебе сделку.

— Какую сделку? — подозрительно спросил маг.

— Она состоит из двух частей. Во-первых, для очищения в твоих глазах Танды и себя от вины за противодействие тебе в твоем последнем покушении на власть я могу предложить тебе способ транспортировки из этого Измерения.

— Хм… — произнес Иштван. — А вторая часть?

— Во-вторых, я могу предложить тебе способ отмщения Фрумпелю. В обмен я хочу получить обещание, что ты не будешь иметь зуб на нашу четверку за ту роль, которую мы сыграли в сегодняшнем несчастье.

— Простить четверых в обмен на месть одному? — хмыкнул Иштван. — Эта сделка не кажется такой уж выгодной.

— Я думаю, ты кое-что проглядел, Иштван, — предостерег его Ааз.

— Что именно?

— Ты потерял свои способности. Поэтому следует считать: четверо нас против троих вас.

— Посмотрите на этих четверых! — презрительно фыркнул Брокхерст. — Женщина, полунатасканный ученик, сломленный охотник на демонов и извращенец.

— Сломленный?! — нахмурился рыцарь.

— Спокойно, Квингли… и ты тоже, Танда, — приказал Ааз. — Вашей троице тоже нечем похвастаться, Брокхерст. Два потерявших свои способности беса и толстый сумасшедший.

Удивительно, но это, казалось, вновь оживило юмор Иштвана, а вот бесов нисколько не позабавило.

— Слушай, Ааз, — начал было Хиггенс, — если ты хочешь драться…

— Господа, вы полностью упускаете смысл, — успокаивающе сказал Ааз. — Я пытаюсь избежать схватки, стараюсь показать, что если дело зайдет так далеко, то вы проиграете.

— Не обязательно, — ощетинился Брокхерст.

— Неизбежно, — стоял на своем Ааз. — Даже если в схватке победите вы, то все равно проиграете.

— Это почему же? — подозрительно спросил Хиггенс.

— Все очень просто, — надменно сказал Ааз. — Если вы нас убьете, то потеряете последнюю возможность выбраться из этого Измерения. Вы навек застрянете на Пенте. А это, как мне кажется, большой проигрыш.

— Тут мы согласны, — пробурчал Брокхерст.

— А, прекратите свои пререкания! — перебил со смешком Иштван. — Ааз, как обычно, прав. Может, он и проиграл пару боев, как магических, так и физических, но я никогда не слышал, чтобы его кто-то сумел переспорить.

— Значит, по рукам? — спросил Ааз.

— По рукам! — твердо сказал Иштван. — Можно подумать, что у нас есть какой-то выбор!

Они церемонно пожали друг другу руки. Я заметил, что бесы перешептываются между собой и бросают в нашу сторону злобные взгляды. Я гадал, а связывает ли бесов сделка с Иштваном и будет ли рукопожатие в такой ситуации иметь силу юридического обязательства. Но пуще всего мне хотелось знать, что на этот раз держит про запас Ааз.

— Ну, Ааз? — спросил Иштван. — Где же обещанная тобой статья договора насчет сматывания отсюда?

— Здесь, — ответил Ааз, вынимая из-под рубашки знакомый предмет и бросая его Иштвану.

— И-Скакун! — восторженно воскликнул маг. — Я не видел ни одного с тех пор, как…

— Что это? — перебил Хиггенс.

Иштван хмуро посмотрел на него.

— Это наш билет на поезд из этого Измерения, — сквозь зубы пояснил он.

— Как же этот предмет действует? — недоверчиво поинтересовался Брокхерст.

— Положитесь на меня, господа. — Отвращение, написанное на лице Иштвана, противоречило веселости его тона. — Он действует как надо.

Маг снова повернулся к Аазу.

— Бесы! — пробурчал он.

— Их нанимал ты, — без сочувствия заметил Ааз.

— Увы, это так. Ну а что за дьявольскую месть ты придумал для Фрумпеля?

— На это легко ответить, — улыбнулся Ааз. — Воспользуйся И-Скакуном и отвези Фрумпеля на Деву.

— Почему на Деву?

— Потому что его изгнали с Девы! — ответил осененный Хиггенс.

— А с деволами никто не сравнится в изобретении наказаний тем, кто нарушил их законы, — закончил со злой усмешкой Брокхерст.

— А за что Фрумпеля изгнали оттуда? — шепотом спросила меня Танда.

— Не знаю, — признался я. — Может быть, он вернул деньги за бракованный товар или что-нибудь в этом роде.

— Не верю я в это, — фыркнула она. — Я хочу сказать, что он все-таки девол.

— Ааз, — улыбнулся Иштван, разглядывая И-Скакуна, — я всегда восхищался твоим чувством юмора. Оно еще ядовитее, чем мое.

— Чего еще ждать от извращенца? — фыркнул Брокхерст.

— Поосторожнее в выражениях, бес! — зарычал я. Он начал действовать мне на нервы.

— Значит, решено! — хохотнул Иштван, весело хлопая в ладоши. — Брокхерст! Хиггенс! Встаньте рядом с Фрумпелем. Мы отправляемся на Деву.

— Прямо сейчас? — спросил Брокхерст.

— При еще неулаженных здесь делах? — добавил Хиггенс, снова поглядев на нас.

— О, мы ненадолго, — заверил их Иштван. — Здесь нет ничего такого, за чем мы не сможем вернуться и забрать позже.

— Это верно, — признал Брокхерст, глядя на меня.

— Гм… Иштван?

Это говорил Квингли.

— Это вы ко мне обращаетесь? — осведомился с издевкой Иштван.

— Да, — судя по виду, Квингли чувствовал себя неуютно. — Как я понимаю, вы собираетесь отбыть в какое-то место, полностью населенное демонами?

— Совершенно верно, — кивнул Иштван.

— Нельзя ли… то есть… вы не против, если я буду сопровождать вас?

— Что?! — воскликнул я, искренне пораженный. — Зачем?

— Ну… — неуверенно промямлил Квингли, — если я что и усвоил сегодня, так это то, что в действительности я очень мало понимаю в демонах.

— Слушайте, слушайте! — пробурчал Ааз.

— Я еще не решил, продолжать ли мне заниматься избранным мной ремеслом или нет, — продолжал Квингли. — Но в любом случае мне следует побольше узнать о демонах. А где еще можно лучше изучить их, как не в стране, полностью населенной ими?

— С какой стати нам обременять себя кем-нибудь, тем более охотником на демонов? — обратился Брокхерст к Иштвану.

— Может быть, мы сумеем дать ему несколько уроков относительно демонов, — предложил внешне невинным тоном Хиггенс, незаметно ткнув в бок своего партнера.

— Что? Знаешь, ты прав, Хиггенс, — Брокхерст вдруг снова заулыбался.

— Хорошо! — воскликнул Иштван. — Мы превратим это в гулянку.

— В таком случае, — промурлыкала Танда, — вы не станете возражать, если я тоже присоединюсь к вам?

— Что?! — воскликнул Брокхерст.

— Зачем? — удивился Хиггенс.

— Чтобы помочь, конечно, — улыбнулась она. — Я могу быть рядом, когда вы будете просвещать Квингли насчет демонов. Может быть, я сумею помочь в его обучении.

— Чудесно, чудесно, — просиял Иштван, отметая возражения бесов. — Чем больше, тем веселее. Ааз? Скив? А вы не хотите к нам присоединиться?

— Спасибо, не в этот раз, — ответил Ааз, прежде чем я успел открыть рот. — Нам с малышом необходимо заняться некоторыми неотложными делами.

— Какими, например? — спросил я.

— Заткнись, малыш, — прошипел Ааз, улыбаясь группе Иштвана. — А вы отправляйтесь. Мы будем здесь, когда вы вернетесь.

— Мы с нетерпением будем ожидать новой встречи, — мрачно улыбнулся Брокхерст.

— Ааз, Скив, до свидания! — помахала нам Танда. — Я отыщу вас в следующий раз.

— Но, Танда… — начал было я.

— Не беспокойся, мальчуган, — заверил меня Квингли, — я позабочусь о том, чтобы с ней ничего не случилось.

Из-за его спины Танда озорно подмигнула мне.

— Ааз, — хохотнул Иштван, — я наслаждаюсь твоим обществом. Мы должны почаще работать вместе.

Он переместил обозначения на И-Скакуне и приготовился включить его.

— Прощай, Иштван, — улыбнулся Ааз и помахал ему рукой. — Не забывай меня!

В воздухе возникла рябь, и они исчезли. Все до единого.

— Ааз, ты заметил, как смотрели на нас эти бесы? — спросил я.

— О да, малыш! Я же тебе говорил, что они злобные, мелкие твари.

— Но что мы будем делать, когда они вернутся?

— Не беспокойся об этом, малыш.

— Не беспокоиться об этом?! — завопил я. — Мы должны…

— Потому что они не вернутся, — закончил Ааз.

Это меня озадачило.

— Но ведь… когда они попадут на Деву…

— Вот в этом-то вся и штука, малыш, — усмехнулся мой учитель. — Они на Деву не попадут.

— Они не попадут на Деву? — Я был не в состоянии сразу осознать эти слова.

— Совершенно верно, малыш, — подтвердил Ааз, наливая себе еще вина.

— Но Иштван же сам установил И-Скакуна!

— Да! — надменно ухмыльнулся Ааз. — Но прошлой ночью я сделал одно добавочное приготовление к этой схватке. Я изменил обозначения на дисках.

— Куда же они в таком случае попадут?

— Почем я знаю! — Пожал плечами Ааз и сделал изрядный глоток вина. — Но держу пари, им понадобится немало времени, чтобы найти дорогу обратно. На И-Скакуне много обозначений различных мест.

— А как же Танда и Квингли?

— Танда сумеет позаботиться о нем, — заверил меня Ааз. — Кроме того, она обладает способностями вытащить их оттуда в любое время, когда захочет.

— Да?

— Разумеется. Но она, вероятно, немного повеселится, просто оставаясь все время с ними. Не могу сказать, что виню ее. Я и сам бы очень хотел посмотреть, как Квингли воспримет другие Измерения.

Он сделал еще один щедрый глоток вина.

— Ааз! — воскликнул я, неожиданно осознав это. — Вино!

— Что — вино? О, не беспокойся, малыш, — улыбнулся он. — Я ведь уже потерял свои способности, помнишь? Кроме того, не думаешь же ты, что отравил вино и в твоем графине, так ведь?

— Ты отравил вино?

— Да. Это и было мое секретное оружие. Ты что, поверил в эту ахинею насчет Фрумпеля?

— Э… Конечно нет. — Обиделся я.

В действительности же, хотя я и знал, что Фрумпель этого не делал, я совершенно потерял всякое представление о том что и кто на самом деле сделал и с кем.

— Вот, малыш. — Ааз вручил мне графин, а сам взял кувшин. — Выпей со мной. Ты сегодня действовал весьма успешно.

Я взял графин, но как-то не мог заставить себя выпить.

— А что ты все-таки подсыпал в вино? — спросил я.

— Порошок для шуток, — ответил Ааз. — Насколько я могу судить, это то же самое добро, что испробовал на мне Гаркин. Его можно подмешать в вино, посыпать им пищу или дать своей жертве вдохнуть дым.

Я тут же вспомнил дым, клубящийся над жаровней в тот момент, когда материализовался Ааз.

— А как этот порошок действует?

— Разве ты не заметил, малыш? — Ааз чуть склонил голову набок, глядя на меня. — Он отнимает магические способности.

— Навсегда?

— Конечно нет! — притворно возмутился Ааз. — Всего на век.

— А какое противоядие?

— Его нет… по крайней мере, я не смог заставить хозяина ларька признаться, что у него оно есть. Может быть, когда ты получше овладеешь магией, мы вернемся на Деву и выбьем из него этот секрет.

На несколько минут я задумался. Кажется, мне удалось получить ответы на все мои вопросы… кроме одного.

— Скажи-ка… гм… Ааз?

— Да, малыш?

— Что мы будем делать теперь?

— С чем? — спросил учитель.

— Я хочу сказать, что, с тех пор как мы встретились, все наше время было занято приготовлениями к битве с Иштваном. Она закончена. Чем мы займемся теперь?

— Что ты будешь делать, ученик, — строго сказал Ааз, — так это посвящать все свое время магии. Тебе предстоит пройти еще долгий путь, прежде чем ты хотя бы приблизишься к статусу Мастера. А что касается меня… ну, я полагаю, большая часть моего времени будет уходить на твое обучение.

Он влил себе в глотку еще вина.

— На самом деле мы находимся в очень удобном положении, — констатировал он. — Благодаря любезности Фрумпеля нам достался магический кристалл… и тот никудышный меч — если мы хорошенько переворошим вещи девола.

— И недействующее огненное кольцо, — вставил я.

— Но… — замялся Ааз, — я… ну, я отдал кольцо Танде.

— Отдал? — переспросил я. — Ты что-то просто отдал?

Ааз пожал плечами:

— Я — легкая добыча. Спроси любого.

Я хмыкнул.

— У нас также есть боевой единорог, если мы захотим куда-нибудь отправиться, — поторопился продолжить Ааз, — и этот твой глупый дракон.

— Глип не глупый! — горячо вступился я.

— Ладно, ладно, — не стал спорить Ааз, — твой умный, обаятельный дракон.

— Вот так-то лучше, — проворчал я.

— Провалиться мне на этом месте, если я знаю, зачем нам отсюда куда-то уходить, — заметил Ааз, оглядываясь кругом. — Это заведение кажется мне достаточно приличным. У тебя будет для игры несколько хороших силовых линий, и, насколько я знаю Иштвана, в винном погребе хорошие запасы. Нам могла бы достаться куда худшая база для операций.

У меня возник еще один вопрос.

— Слушай, Ааз!

— Да, малыш?

— Несколько минут назад ты сказал, что хотел бы посмотреть, как Квингли воспримет другие Измерения… и ты, кажется, неравнодушен к Танде…

— Да? — проворчал Ааз. — Ну так что?

— Почему же ты не отправился вместе с ними? Ты не обязан был застревать в этом Измерении.

— Иштван — псих! — подчеркнуто провозгласил он. — И я не люблю бесов. Ты думаешь, мне хотелось быть их спутником?

— Но ты же сказал, что Танда может путешествовать по Измерениям сама по себе. Разве вы с ней не могли бы…

— Ну ладно, ладно, — перебил Ааз. — Ты хочешь, чтобы я это сказал? Да, я остался здесь из-за тебя.

— Почему?

— Потому что ты еще не поднялся до путешествий по Измерениям. Не поднимешься, пока…

— Я имею в виду, почему ты вообще остался со мной?

— Почему? Потому что ты мой ученик! Вот почему.

Ааз, казалось, искренне рассердился.

— Мы заключили договор, помнишь? Ты обещал помочь мне против Иштвана, а я обязался обучить тебя магии. Ну, ты свою часть договора выполнил, и теперь я собираюсь выполнить свою. Я должен сделать из тебя мага, даже если это убьет тебя… или меня, что более вероятно.

— Да, Ааз! — поспешно согласился я.

— Кроме того, — пробурчал он, отпивая очередной глоток вина, — ты мне нравишься.

— Извиняюсь? — переспросил я. — Я не совсем расслышал, что ты сказал?

— Значит, будь повнимательнее! — рявкнул Ааз. — Я сказал, пей вино и дай немного своему глупому дракону. Я дарю тебе одну — не сбейся со счета, — одну ночь на празднование победы. А завтра, ранним утром, мы начнем работать всерьез.

— Да, Ааз, — поспешно сказал я.

— И, малыш, — усмехнулся учитель, — не беспокойся, это не будет скучно. Нам не придется искать приключений. В нашем ремесле обычно приключения сами разыскивают нас.

У меня было нехорошее предчувствие, что он прав.

-----------------

Текст не рекомендуется использовать в коммерческих целях.